Хочется впитать в себя все звуки, ароматы и краски окружающего мира. Хочется захлебнуться полнотой ощущений. Хочется...
Сохранить в памяти хоть небольшую частичку всего, что сейчас вижу перед собой. И может быть, когда следующий «я» появится на свет, а он непременно появится... Может быть, он будет помнить больше. На горсточку, но больше. Вот тогда можно будет считать, что моя жизнь удалась.
И про серебро любопытно узнать что-то новое, пусть мне и некому передать знания.
— Не откажусь. Но и настаивать не буду. Чем дольше разговор, тем узнику веселее.
— Даже если слова закончатся приговором?
— О, определённость — совсем хорошо!
Чувствуется, что для женщины в новинку предельно серьёзный, но одновременно шаловливо-легкомысленный разговор. Впрочем, с теми, кто уходил из-под ока Ка-Йен свободно принявшим власть нового хозяина, вряд ли удаётся небрежно плести словесные кружева. А может быть, в общении с ними и вовсе нельзя давать волю чувствам?
— Это твой настоящий щит или пустая бравада?
Это попытка последние часы жизни провести в приятном обществе и не без пользы.
— Продолжи беседу, и узнаешь.
— А ты умеешь вызывать интерес... Другие знакомые мне мужчины после подобного начала норовили перейти от слов к делу.
Ещё бы! Звуков одного только твоего голоса довольно, чтобы влюбиться. Или чтобы возненавидеть, если получишь отказ. Думаю, ты прекрасно знаешь, что каждое слово, слетающее с твоих уст, заставляет кровь любого человека, находящегося рядом с тобой, двигаться в некоем ритме... правда, не всегда угодном тебе, потому что даже если для девяносто девяти человек белое будет белым, а чёрное чёрным, то непременно отыщется сотый, умеющий различать оттенки.
— И зря. Слова — лучшие ключи к замку женского сердца. A дела... Они всегда происходят вовремя, насколько бы ни припозднились.
Могу поспорить, она улыбнулась, хотя вуаль ничем не выдала движение черт.
— Ты не человек.
Итак, подозрения у неё имеются. Опасные для меня или нет? Попробую определить их глубину и широту.
— А кто же? На эльфа непохож, до гнома мне ещё дольше шагать.
— Есть и другие расы.
Возражает, хотя после небольшой паузы и не слишком уверенно, из чего можно сделать вывод: знает, но недостаточно много.
— Расы, на детей которых я похож ещё меньше. Почему ты усомнилась в том, что я человек?
— Так сказало серебро. У него не нашлось для тебя другого слова.
Любопытно. Получается, мой серебряный зверёк, хоть и любит поболтать, бормочет весьма неразборчиво.
— А я думал, вы обо всём наговорились вдоволь. Ещё тогда, в саду герцогской сестры.
Женщина теперь уже явственно усмехнулась.
— Догадался сам? Молодец. Да, мы о многом беседовали. Вот только... Разговаривать с лунным серебром — всё равно что пытаться объясниться с ребёнком, едва начинающим учиться говорить. Да, оно знает некоторые слова, но не любит ими пользоваться. В какой-то мере его язык много богаче нашего, но... Он состоит из ощущений, а много ли проку от знания того, что происходило внутри, когда важнее наружные события?
Ах вот в чём беда... Странно, я никогда не задумывался о способе общения с серебряным зверьком. Впрочем, зачем задумываться? У меня была Мантия, умеющая перевести всё что угодно с одного языка на другой.
Конечно, мне ведь объясняли: серебро разделяет чувства и настроение существа, а не его мысли. При этом оно вполне способно запоминать и совокупность внешних обстоятельств, вызвавших радость или печаль, но в памяти разумного металла все картинки из жизни хранятся именно как картинки, он не присваивает им словесные обозначения. Зачем? Случится нечто похожее, так проще сравнить его с уже хранящимися в памяти сценками, а не мучительно подбирать слова для описания, добавляя в логическую цепочку десятки новых звеньев. Слова, необходимые только тем, кто пользуется речью.
— И что же серебро смогло поведать обо мне?
— Немногое. В сущности, оно всё время повторяло одно и то же. Ты разрушаешь всё, к чему прикоснёшься. Правда...
Возможно, именно так и следует выражать мою суть. Хотя зверёк польстил мне: разрушаю не всё и не всегда.
Но мы сделали многозначительную паузу, значит, следует переспросить:
— Правда?
— Оно уверяло, что может каким-то образом повлиять на эту способность. И, похоже, выполнило своё обещание, ведь никаких разрушений не последовало.
Да, выполнило в полной мере. При этом, разумеется, не поведало, что и как осуществило. Не стало и пытаться играть вещами.
— Но вопросы всё равно остались без ответов, ведь так? И почему же ты теперь расспрашиваешь меня, а не серебро?
Женщина раздражённо выдохнула, но не стала лукавить:
— Оно больше не говорит со мной.
Вот как? Интересная новость. Даже не могу сказать, большe тревожная или приятная.
— Неужели обиделось? Наверное, ты что-то сделала не так.
Из-под вуали раздалось задумчивое:
— То, что случилось, не могло случиться... Ни с тобой, ни с ним.
Ясно. Танцор, наизусть знающий все необходимые па, вдруг споткнулся на полушаге и затрясся, как паралитик. Стрела, выпущенная из лука, полетела опереньем вперёд. Клинок, вместо того чтобы наносить раны, заживил уже имеющиеся. Мир встал с ног на голову? Нет. Он всего лишь повернулся к тебе следующим своим ликом, сестричка.
— А что должно было случиться? По-твоему?
— Ты должен был почувствовать себя свободным. Полностью. Свободным до того предела, когда приходит страх.
Да, должен был. Но на твою беду испугался я гораздо раньше. Когда понял, что для меня свобода означает одиночество в пустоте. И для этого мне не нужно было смотреть в единственное око Ка-Йен, не нужно было лезть в глубины собственной души, как настаивала чёрная луна. Достаточно было всего лишь оглядеться вокруг и увидеть свои следы на песке времени. Одни лишь свои следы.
— А ты сама испытывала чувство такой свободы?
Она помолчала, потом резко мотнула головой, словно отказываясь отвечать на заданный мной вопрос, и продолжила:
— Страх настолько сильный, что в сознании не остаётся ни одной мысли, кроме мольбы о спасении из безграничного океана, в котором ты постепенно растворяешься... И тогда прихожу я, чтобы предложить гибнущему спасение. Так былое самого начала, так повторялось каждый раз, пока не появился ты.
Интересно, сколько именно человек приходило на берег чёрного озера? Сколько «освободившихся» бродит по подлунному миру? Они ведь все покорны тебе, сестричка. Как рабы? Почти. Но ты или твои предки оказались удивительно прозорливы и выбрали самый правильный путь.
