Никогда еще она так не волновалась. Она вдруг подумала, что Люсьен еще не видел шрама на ее бедре. Они так давно не были близки. Возможно, он будет спрашивать про этот шрам и растяжки на животе, которых раньше не было. Но больше всего Алехандру беспокоило то, что, возможно, у них не будет детей. Она даже не знала, хочет ли снова забеременеть или страшится этого. Вдруг снова придется пережить потерю ребенка?
Было уже поздно, и Алехандра оставила Люсьена внизу, в просторной гостиной Линден-парка. Впрочем, все в этом поместье поражало своими огромными размерами. Дом, сады, лестницы, пруды, даже кровать, возле которой сейчас стояла Алехандра. Теперь эта постель стала их общей. Широкая, с четырьмя столбиками, поддерживающими прозрачный полог. Новобрачная была одета, скорее полуодета, в легкую ночную сорочку, украшенную кружевом, – свадебный подарок Кристин специально для первой брачной ночи. Алехандра замерла в нерешительности, стоит ли облачаться в столь откровенный наряд. Уж очень он напоминал то, в чем Алехандра предстала перед Люсьеном в борделе на улице Сеговия.
Не давала ей покоя и еще одна тревога. Что, если перед его глазами так и будет стоять исполненная горечи, принявшая слишком много опиума Антония, с ее неприличными жестами, чересчур броскими серьгами и рыжими волосами? Но, посмотрев на свое отражение в зеркале, Алехандра успокоилась. Теперь ее волосы были естественного темного цвета, здоровыми и блестящими. Хорошая еда быстро устранила угловатую худобу, формы снова стали по-женски округлыми. Она дотронулась до бриллиантового кольца, которое Люсьен надел на ее руку в знак любви и верности. Вот он, символ их прочного союза.
Услышав в коридоре скрип половиц, Алехандра вздрогнула и повернулась к двери. На пороге стоял Люсьен. В руке у Люсьена была маленькая коробочка, и без всяких предисловий он протянул ее Алехандре.
– Это тебе.
А ей даже в голову не пришло купить ему подарок. Может быть, это английская традиция – после свадьбы молодожены непременно должны обменяться дарами? Но, подняв крышку, Алехандра забыла про все свои тревоги и ахнула от радости.
– Четки!..
– Да, гагатовые. Увидел в одной лавке на Риджент-стрит и сразу подумал о тебе. Если правильно помню, раньше у тебя были точно такие же. На гасиенде ты их постоянно перебирала.
– Их я положила тебе на грудь, когда мы выносили тебя с поля боля.
– И взяла с собой, когда мы отправились на запад, в порт. Эти четки настолько стали частью тебя, что без них словно бы чего-то не хватает. Вот я и решил, что нужно их заменить.
– Какие красивые…
Бусины скользнули по пальцам, совсем как в старые времена. Давно забытое ощущение, от которого на ум сразу пришли священные слова молитвы, а в сердце поселилась радость.
– Эти четки станут для меня самой дорогой вещью.
– Чуть не забыл, – вдруг произнес Люсьен. – Мама просила передать вот это.
С этими словами он достал из кармана маленькую статуэтку из гладко отполированного нефрита, изображающую толстого человека с огромным животом.
– Что это?
– Если не ошибаюсь, древнекитайское божество плодородия. Матушка клянется, что у обладательницы этого предмета непременно будет многочисленное потомство. Сама она родила шестерых детей, а ее мать – семерых. Обе считают, что причина именно в этом талисмане.
– Значит, это что-то вроде семейной реликвии?
– Пожалуй.
– Твоя мать хочет, чтобы у нас родился ребенок?
– А лучше несколько. Считает себя некоторым образом виновной в смерти Росса и хочет как-то искупить свой проступок.
– В этом нет нужды. Твоя мать ни в чем не виновата. Росс появился на свет слишком рано. Тут уж ничего не поделаешь.
– Может быть, скажешь об этом ей, когда будешь готова?
– Да, конечно.
– И мне тоже скажи… повтори несколько раз, чтобы я поверил, – произнес Люсьен с дрожью в голосе. Его явно тоже снедало чувство вины.
– Да, Люсьен, давай заведем еще одного ребенка. И тогда ко всем в этой семье вернется душевный покой.
Люсьен не в первый раз восхитился отвагой своей жены. Он заметил, как быстро билась жилка на ее шее, увидел шрамы на запястье, а сквозь прозрачную ткань сорочки – большой рубец на левом бедре. Люсьен гадал, кто нанес ей такую рану. Должно быть, первый муж. Впрочем, Алехандра имела дело со множеством опасностей. Не говоря уже о борделе в квартале Ла-Латина. Люсьен понимал, что ему следует быть с Алехандрой очень мягким и деликатным, но сдержать страстный пыл было трудно.
Люсьен надеялся, что у них появится ребенок – наследник, продолжение рода. Но, если этого не произойдет, что ж – они проживут и без детей. Главное, что теперь у него есть Алехандра. Она стала его законной женой перед лицом Господа и людей, и никто больше не сможет их разлучить. Люсьену этого было вполне достаточно.
Потянувшись, он провел пальцем по ее щеке, затем по шее и по плечу. Его губы расплылись в счастливой улыбке. Он сразу заметил, что Алехандра пополнела. За месяц, прошедший с тех пор, как они покинули Испанию, Алехандра стала более женственной, да и волосы отросли и снова превратились в сияющий темный шелковый занавес.
– Как ты красива, – прошептал Люсьен.
Алехандра поцеловала его в щеку, потом в подбородок и, наконец, в губы. Вскоре медленный нежный поцелуй сделался страстным и порывистым. Люсьен был полностью одет, Алехандра – почти обнажена. Рука его скользнула между ее бедер и нащупала заветный бугорок. Алехандра застонала и запрокинула голову. Их взгляды встретились. В глазах у обоих горело пылкое желание.
– Люби меня, Люсьен, – прошептала Алехандра. Пальцы ее принялись расстегивать пуговицы его фрака, затем она стянула с него рубашку и развязала шейный платок. За ним последовали бриджи. Сняв их, Люсьен поднял Алехандру на руки. Она ногами обхватила его бедра. И вот они уже очутились в постели.
Люсьен больше не мог себя сдерживать – так отчаянно он ее желал. Раздвинув ее бедра, он с наслаждением вошел в нее. Они устремились в волшебный полет и вскоре достигли желанного пика экстаза. Их с головой захлестывали волны удовольствия. Потом они лежали, утомленные и удовлетворенные, наслаждаясь близостью. Алехандра ощущала внутри себя Люсьена. Он же чувствовал, как ее внутренние мышцы по-прежнему чуть-чуть сжимаются в спазмах экстаза. Теперь эта женщина – его жена, их связывают вместе и узы любви, и узы брака. При этой мысли Люсьен снова ощутил, как нарастает возбуждение, и задвигался внутри ее.
Руки его обхватили ее ягодицы и притянули ее поближе. А когда и этот новый танец любви вознес Алехандру на вершину блаженства и она исступленно вскрикнула, Люсьен страстно поцеловал ее в губы, и их дыхание слилось воедино.
Потом Алехандра лежала, ощущая ленивую негу и приятную тяжесть во всем теле. Она и не заметила, что тонкая кружевная сорочка разорвана ее мужем в порыве неудержимой страсти. Алехандра жаждала снова почувствовать его внутри себя.
