– Да, в стенах публичного дома на свет появилось немало детей, но мне, как хозяйке, неловко было обсуждать с ними подобные темы.
Алехандра села. От волнения она была не в состоянии и дальше лежать в постели.
– Поедем к Аметисте или к Аделаиде!
– Прямо сейчас?
– Да. А вдруг я и впрямь жду ребенка? Что, если я… Мы станем родителями?.. – от избытка чувств Алехандра на секунду закрыла лицо руками. – Как думаешь, это возможно?
Люсьен поднялся с кровати и протянул жене руку, помогая ей встать.
– Я мужчина и в этих делах почти ничего не смыслю. Поэтому мы сейчас оденемся и поедем к тем, кто в подобных вещах понимает больше.
Глава 16
Все лучшие друзья Люсьена собрались в библиотеке Линден-парка – Дэниел, Гэбриел и Фрэнсис. Вместе с ним в окружении книг и бренди они ждали появления на свет их с Алехандрой первенца.
Врача позвали не меньше часа назад, а повитуха пришла еще утром. Аметиста, Кристин и Аделаида настояли, что должны присутствовать в спальне роженицы и поддерживать ее. Люсьен был им за это очень благодарен.
– В таких случаях ожидание всегда выматывает сильнее всего, Люс, – заметил Дэниел. – О боже, как вспомню рождение Сапфиры… Чего только не передумал за это время! Боялся, что и жена, и ребенок умрут, и я лишусь двух близких в один день, и…
Дэниел замолчал, не в силах продолжать, и осушил бокал бренди до дна.
– Думаю, Люсьену сейчас полезнее было бы послушать более оптимистичные истории, – заметил Гэбриел. – Желательно те, в которых женщина благополучно и быстро производит на свет здоровое дитя, а потом вся семья счастлива.
– В Америке женщины из племени могикан, когда наступает их время рожать, уходят одни в укромные заросли на берегу реки и там готовятся к родам, – тихо произнес Фрэнсис.
Люсьен удивленно уставился на него.
– По-твоему, моей жене следовало рожать нашего ребенка одной посреди леса? Вот спасибо!
– Нет, просто хочу сказать, что в большинстве случаев роды проходят относительно легко и безболезненно.
– С таким мнением советую в ближайшее время не попадаться Алехандре на глаза. Боюсь, прикончит на месте.
– А Аметиста и вовсе считает, что человечество перестало бы размножаться, если бы рожать пришлось мужчинам, – согласился Дэниел.
Люсьен не ответил, он стал мерить комнату шагами от открытой двери до окна и обратно. В последний раз его пускали в комнату роженицы не меньше трех часов назад. Сколько времени обычно длятся роды? И когда начинать волноваться из-за того, что они слишком затягиваются? Люсьен в волнении запустил пальцы в волосы и закрыл глаза. Если он снова потеряет Алехандру… Нет-нет, он не станет даже думать об этом.
Открыв глаза, Люсьен посмотрел на Гэбриела, маленькому сыну которого скоро исполнится два года. Молодой отец в разговоре не участвовал, хотя, казалось, мог бы поделиться опытом ожидания первенца.
– Когда Аделаида рожала Джейми, ты волновался?
– В жизни так не пугался! Думаю, это нормально.
– У нас уже был ребенок. Мальчик, – признался Люсьен. Слова сорвались с языка, прежде чем он успел подумать, стоит ли вообще кому-то об этом рассказывать.
Все собравшиеся сразу притихли. Повисла напряженная пауза.
– Но он прожил всего несколько минут, – прибавил Люсьен.
– О боже! – Дэниел встал и подошел к окну, возле которого остановился Люсьен. – Когда это было? Еще в Испании, да?
– После того как я покинул Испанию и вернулся сюда. Пять лет назад.
– Значит, Алехандра была совсем одна?
– Да.
– Что ж, зато теперь с ней все мы. Столько людей готовы ей помочь и поддержать в трудную минуту! И тебе тоже. Через какой-нибудь час ты станешь самым счастливым человеком на свете, обещаю.
– Как звали твоего сына?
Этот вопрос задал Гэбриел, и Люсьен рад был назвать это имя самым дорогим и близким людям, собравшимся сегодня в библиотеке.
– Алехандра назвала его Россом.
– Хорошее имя. Семейное, – одобрительно кивнул Фрэнсис и поднял бокал: – Давайте выпьем за Росса. Мы всегда будем его помнить.
Каждый осушил свой бокал до дна, и в этот момент Люсьену почудилось, будто его первый, потерянный, сын говорит, что роды пройдут хорошо, этот ребенок благополучно появится на свет и преодолеет все опасности детства, и на этот раз все сложится отлично. Не удержавшись, Люсьен улыбнулся. Он уже начал договариваться о том, чтобы останки Росса благополучно переправили в Англию. Алехандра же пока надзирала за тем, как в роще на берегу озера в Линден-парке садовники высаживают оливу, алоэ и испанские дубы. Знакомые деревья, привет из Испании.
Люсьен заставил себя сесть, наполнил бокал бренди и уже собирался выпить, когда дверь резко распахнулась.
– Люсьен, тебя хочет видеть жена.
На пороге стояла широко улыбающаяся Аметиста. Алехандра лежала на постели в ночной сорочке, которую Люсьен купил для нее несколько недель назад в Лондоне. Темные волосы волнами рассыпались по плечам. На руках она держала крошечный сверток, обернутый мягким белым шерстяным одеяльцем, которое мать Люсьена, графиня Росс, вязала всю зиму.
Аделаида встала возле кровати рядом с Кристин, повитухой и врачом. Они тихонько о чем-то переговаривались, однако при виде Люсьена взглянули на молодого отца с улыбками. Люсьен торопливыми шагами пересек комнату и взял протянутую руку Алехандры в свою.
– Люсьен, у нас родился маленький сын. Хотя, впрочем, не такой уж и маленький – крепкий, здоровый мальчишка. Так сказал врач.
Люсьен разглядел крошечное красное личико с голубыми глазами.
– Родился двадцать минут назад и сразу стал дышать сам.
С этими словами Алехандра осторожно передала сверток с рук на руки Люсьену. Он одновременно ощутил и легкость, и тяжесть, и невероятный прилив любви к этому маленькому существу.
Их мальчик. Их сын. Их дитя.
– Помнишь, мы обсуждали, что назовем сына Россом? Но сейчас смотрю на него и вижу, что это имя ему совсем не подходит. Это маленький человечек со своей собственной натурой и характером. Как звали твоего отца?
– Джонатан.
– Давай назовем его Джонатан Энрике – в честь моего отца и в честь твоего. Отдадим дань прошлому, но при этом будем устремлены в будущее.
– Хорошая мысль. Согласен. А ты как считаешь, Джонатан? – тихо спросил Люсьен.
Тут из-под пеленок показалась одна крошечная ручка и неожиданно крепко обхватила его палец.
Ничто не может сравниться с семьей и с домом, подумал Люсьен. И с отцовством, как оказалось, тоже.
Люсьен поднес руку жены к губам и поцеловал ее пальцы.
