Вопрос заставил его отвести глаза от племянницы и бросить на нее настороженный взгляд.
– Видите ли, я кое о чем догадалась. Первым был ваш старший брат, затем лорд Мантень – и вот теперь Гидеон сломя голову бросился навстречу своим демонам, – не сдавалась она с кривой улыбкой, когда подумала, что главным его демоном была она сама. – Значит, вы тоже входите в этот круг! – произнесла она тоном, не допускающим возражения, хотя понимала: он будет отрицать, что кто-то способен манипулировать его жизнью, даже любимая им двоюродная бабка.
– Я? Сомневаюсь, – уныло произнес Уинтерли, глядя на группки родственников, занятых оживленной беседой, и притворяясь, будто он совершенно ни при чем.
– Ее светлость предусмотрела в своем завещании любовь и брак для вашего сводного брата, крестника леди Виржинии, а теперь и Гидеона. Если захотите, можете удалиться от мира, и я вас пойму, но я точно знаю, что вы – ее четвертый рыцарь. Не качайте головой и не делайте вид, будто вам на всех наплевать и так было всегда. Мистер Уинтерли, вы любили двоюродную бабушку. Я поняла, как легко обманываться, что можешь жить без любви и надежды. Искренне не рекомендую такую стратегию тому, кто не хочет обжечься на несчастной любви или других сильных чувствах, с которыми вы сейчас боретесь. Нет, не спорьте – я сама напрасно потратила девять лет своей жизни и жизни Гидеона, чтобы понять, что бывает, когда отрезаешь себя от всего самого важного, лишь бы снова не испытывать боли. Трусость не принесла мне счастья – те годы дали мне лишь выносливость. Так что давайте в виде исключения будем друг с другом откровенны. Вы ведь очень любили леди Виржинию?
Уинтерли не кивнул, не произнес ни слова, но Калли показалось очень важным то, что он не пытался ничего отрицать.
– Я знаю, вы сделаете все, о чем она вас попросила. Вы – человек, обуреваемый самыми разными идеями и эмоциями, которые копятся в вашей упрямой голове, мистер Джеймс Уинтерли, как бы вы ни хотели доказать обратное!
– Леди Лорейн, вам кажется, что вы хорошо меня знаете. Интересно, что думает по этому поводу ваш муж?
– Он скажет, что доверяет мне, хотя в ваших мотивах он наверняка до конца не уверен, – произнесла Калли уверенно.
– Как только я услышал, что Питерс тоже упоминается в завещании Виржинии, я подумал: этот человек слишком замкнут и рассудителен, чтобы очертя голову бросаться в любовь и брак, как мой брат и его ненадежный лучший друг. Но оказалось, он еще хуже, чем они. Нынешним летом он не мог влюбиться, потому что уже влюбился десять лет назад! Очевидно, мне предстоит доказать, что Виржиния не способна отправить к алтарю четверых мужчин в течение года.
– В начале прошлого года никто из вас не думал, что она преуспеет хоть с одним из четверых, – лукаво напомнила ему Калли, потом усмехнулась, глядя на его возмущение. – Если ей в самом деле удастся и на вас применить свое волшебство, заранее представляю, что вы станете самым несгибаемым героем, мистер Уинтерли, – поддразнила она, потому что кому-то ведь следовало противиться Виржинии…
Семья относилась к нему с настороженностью, и у нее сердце кровью обливалось, когда она смотрела на него. По какой-то странной причине он как будто позволил им с Гидеоном проникнуть гораздо дальше за линию его укреплений, чем свойственно таким мнительным людям, как он.
– Я совсем не герой, – только и ответил он, и Калли поняла: он изо всех сил старается вернуть самообладание, гадая, что леди Виржиния припасла для него.
– Леди Виржиния прекрасно разбиралась в человеческих характерах.
– Вы ведь не сделали, как она хотела, и не вернулись к моему кузену, когда она приезжала к вам и умоляла позволить ему вторую попытку, верно?
– Как вы об этом узнали? – спросила Калли, поздно вспомнив, как умен ее собеседник.
Он поднял бровь, давая понять, что он сказал наугад.
– Вы очень умны, мистер Уинтерли!
– Да, леди Лорейн. Я отказываюсь плясать под чью-либо дудку, кроме моей, с тех пор, как вырос настолько, что мог выбирать, и мне не хочется так поступать даже по просьбе Виржинии.
– Представляю, каким вы были не по годам развитым и упрямым мальчишкой. Ничего удивительного в том, что леди Виржиния вас обожала, – улыбнулась Калли.
– Она была не из тех женщин, которые способны обожать кого-либо из нас, – произнес Уинтерли с таким видом, как будто хотел закончить разговор.
– Все мы, кто считает вас неотъемлемой частью семьи, благодарны ей за то, что она не позволяла вам понять, какое особое место вы занимаете в ее сердце. Иначе вы выросли бы невыносимым.
– Для человека, который лишь раз встречался с моей двоюродной теткой, вы подозрительно много знаете о ней.
– В самом деле, подозрительно! – Калли улыбнулась, глядя на своего красивого собеседника. – Женская интуиция, – вкрадчиво добавила она.
– Скорее, Гидеон, – возразил ее собеседник. – Или кто-то из них сказал вам, что они согласились выполнить требование Виржинии только потому, что успех их начинаний означал, что я унаследую состояние и они в конце концов смогут от меня избавиться?
– «Один из них»? – насмешливо переспросила она. – Имеете в виду одного из ваших многочисленных братьев?
– У меня только один сводный брат, который хотел бы, чтобы я никогда не родился на свет.
– Я в этом сомневаюсь, но, каковы бы ни были узы вашего родства, вы четверо похожи друг на друга как две капли воды – официальные вы родственники или нет, – заметила Калли, поворачиваясь к собственному герою и не скрывая ни радости, ни любви. – Полно, мистер Уинтерли, вы ведь любите приключения? Когда вы отказывались от сложной задачи, особенно такой, которая обернется к вашей выгоде, если все сделать правильно? – рассеянно продолжала она.
Глава 18
– У тебя неимоверно серьезный вид, – поддразнил Гидеон, улыбаясь жене, ведь сегодня настроение у него было особенным, потому что она наконец открыто призналась ему в своей любви – как и он.
– Дело очень серьезное, и тебе непременно нужно об этом узнать. Завтра утром я выхожу замуж за лучшего из рыцарей леди Виржинии!
– Знаю… Она была замечательной, верно? – В его глазах мелькали искренние любовь и восхищение. – Я был кукушонком в ее гнезде, и все же ей удалось меня полюбить. Одному Богу известно, что она припасла для вас, Уинтерли. Вы всегда были ее любимчиком.
– А значит, вы все-таки говорили обо мне с женой? Как лестно думать, что я играю настолько важную роль в ваших разговорах – а ведь мы случайно встретились совсем недавно!
– На самом деле вы никогда не играете важной роли в наших беседах, когда мы наедине. Жаль вас разочаровывать. Просто моя жена отличается огромной чувствительностью и поразительным здравомыслием.
– Чушь, вы оба одинаково безумны, но, пока вы вместе, не думаю, что это как-то затронет весь остальной мир. Желаю вам счастья, сэр Гидеон и леди Питерс-Уинтерли-Лорейн, но прошу: ограничьтесь собственными делами в будущем, а от моих держитесь подальше. – Уинтерли элегантно развернулся и отошел от них.
