Вот теперь паника подступила всерьез. Энди отчаянно пыталась держать себя в руках. Налетел новый порыв ветра, машина вздрогнула.
– А на что ты все время отвечал «да» или «нет»?
Он нажал пальцами на переносицу.
– Спрашивали, доводилось ли мне принимать роды.
– И как, доводилось?
– Не совсем. – Он открыл дверь. – Я возьму аптечку и пледы из багажника. Думаю, тебе будет лучше сесть на заднее сиденье, там больше места.
– Что ты хочешь этим сказать?! – крикнула Энди, но Саймон уже вышел и закрыл дверь.
Ледяной ветер радостно ворвался в машину, стоило ему распахнуть багажник. Энди отвернулась. Ей отчаянно хотелось заорать, чтобы он ехал дальше не останавливаясь – если понадобится, до самого Брекенриджа! Но начались потуги, а значит, ребенок вот-вот родится.
Саймон обошел машину и открыл пассажирскую дверцу, держа в руках пледы.
– Один я расстелю на сиденье, – сказал он. – Есть чистые полотенца и бутилированная вода.
Он помог Энди выбраться из машины, и она стиснула его руку.
– Так ты когда-нибудь принимал роды? – снова спросила она, не отводя взгляда от его лица до тех пор, пока он не посмотрел ей в глаза.
Но ответить он не успел: новая схватка заставила ее согнуться пополам. Энди тихо застонала, и он растер ей плечи.
Когда боль стихла, она позволила Саймону устроить ее на заднем сиденье, ногами к нему. Ледяной ветер продолжал игриво наведываться в машину, твердые гранулы снега бились в окна, собирались на полу.
Их взгляды снова встретились. Если Саймону и было страшно, то ему удалось это скрыть.
– Я однажды наблюдал за тем, как это делает мой дядя – в больнице в Мехико, – наконец ответил он. – Мне было семнадцать, я устроился туда на лето подработать. Когда привезли женщину, думаю, все попросту забыли обо мне. Я ничего не делал – стоял в уголке и смотрел.
– И что почувствовал?
– Ужас и интерес одновременно. – Он скривился. – Было много криков и много крови. Тогда я к этому был еще непривычен.
– А теперь привык?
– Давай скажем, в моей жизни хватало и того и другого. Теперь меня этим не удивить.
– Надеюсь, ты хорошо помнишь, что тогда увидел.
Он поднял книгу в мягкой обложке.
– Тут есть инструкции, которые должны помочь. Но я мало что смогу сделать. Основная работа ляжет на тебя.
Снова начались схватки, на сей раз более сильные. Энди прикусила губу, пытаясь сдержать крик, но Саймон крепко сжал ее ладонь.
– Кричи сколько угодно, – сказал он. – Все равно нас здесь никто не услышит.
Дрожащими руками он разорвал одно из чистых полотенец на полоски, как было сказано в книге, которую он оставил открытой на полу. «Собери волю в кулак и сделай все, что нужно», – велел он себе.
Саймон попытался вспомнить манипуляции дяди, принимавшего тогда роды в больнице, но дело происходило много лет назад, он был слишком молод, да к тому же боролся со смущением и ужасом. Сейчас этим чувствам здесь было не место.
Он посмотрел в расширившиеся от страха глаза Энди и попытался ободряюще улыбнуться. Она надеялась, что он поможет ей преодолеть это испытание. И еще не родившийся ребенок тоже зависел от него. Саймон сжал ее руку.
– Ты молодец, – сказал он.
– Что сказано в книге? – спросила Энди.
Саймон бросил взгляд на страницы.
– У входа в родовые пути появится головка ребенка. Затем будет еще несколько сильных потуг – и ребенок родится. Нужно будет очистить ему нос и рот от смазки, убедиться в том, что он дышит самостоятельно, затем перерезать пуповину и держать малыша в тепле. Потом принять послед.
– Сколько работы, – успела сказать Энди, прежде чем новый приступ боли заставил ее закричать.
Следуя инструкциям в книге об оказании первой помощи, Саймон расстелил чистое полотенце, поставил рядом воду, ножницы, пластырь и спиртовые салфетки.
– Что-то происходит! – вскрикнула Энди.
– Показалась головка.
Саймон встал на колени, забыв про снег и грязь, готовясь принять ребенка, как только он выскользнет. Он даже не услышал скрип шин на снегу, а когда случайно бросил взгляд влево, увидел, как рядом с его машиной останавливается другая. Решетка едва не коснулась заднего бампера. Но новый вскрик Энди заставил его забыть обо всем.
– Еще пара потуг, – сказал он.
– Больно! – крикнула она сквозь слезы.
– Ты справишься.
И вдруг младенец оказался в его руках – извивающийся, липкий, полный жизни. Саймон потрясенно уставился на него, преисполненный трепета и благоговения. Он порадовался про себя, что стоит на коленях. Ребенок был таким крошечным, таким идеальным… Саймон потряс головой, пытаясь вернуться в реальность, и снова сверился с инструкцией оказания первой помощи. Как было показано в иллюстрации, бережно вытер нос и рот младенца, затем осторожно перевернул его.
– Это девочка, – произнес Саймон. На глаза навернулись слезы, удивив его самого.
– Дай ее мне!
Энди с трудом села, по ее лицу бежали слезы. Младенец сердито закричал, заставив Саймона слегка истерически рассмеяться. Он бережно положил девочку на живот матери, и та накрыла спинку дочери ладонью.
Над ними нависла зловещая тень, и в висок Саймону ткнулось что-то твердое.
– Ну и каково это – принять новую жизнь? – спросил Виктор. – Особенно когда ты вот-вот лишишься собственной?
– Убирайся! – заорала Энди. – Не трогай моего ребенка!
Двигаться было больно, но она наклонилась вперед, пытаясь прикрыть дочь собой.
– На твою мелочь мне плевать! – бросил Виктор, по-прежнему прижимая пистолет к виску Саймона, но теперь он смотрел на мать и ее дитя. – Отдай ключ.
– Ключ? – переспросила Энди.
– Не будь дурой. Я знаю, что ключ Метуотера у тебя. Отдай его мне.
– Он его спрятал в этом ожерелье. – Энди схватилась за кулон и дернула, пытаясь сорвать его с шеи, но золотая цепочка выдержала.
– Отдай его мне! Сейчас же! – взревел Виктор. Снег облепил его светлые волосы и пальто, полы которого трепал ветер. Он походил на демона из фильма ужасов.
– Пытаюсь! – крикнула Энди.
– Мне нужно перевязать пуповину, – как-то зловеще спокойно произнес Саймон.
– Заткнись! – рявкнул Виктор Саймону и повернулся к Энди: – Если не отдашь ожерелье, я убью этого копа прямо сейчас!
Всхлипывая, Энди наконец сняла кулон и швырнула его мерзавцу. Медальон пролетел прямо над головой Саймона и приземлился в снег. Виктор поспешно бросился за ним, Саймон тут же вскочил на ноги, схватив свой пистолет, но в плечо русскому, отшвырнув того в сторону, попала не его пуля.
