– С мышьяком, – широко, почти ласково улыбнулась спутнику и на миг прижалась щекой к рукаву его пиджака, так, в шутку.
Только вот Глэн отреагировал крайне странно. Поняла бы, если бы одернул, прикрикнул, сострил, наконец, а он рассеянно поинтересовался, словно думал совсем о другом:
– Почему с мышьяком, цианид надежнее: сложно обнаружить, легко замаскировать.
И осекся. Видимо, сообразил, что сказал.
– Потому что вы мне чай с мухоморами советовали. И вы ведь серьезно про яд, да? – нахмурилась я.
– Ну-у, – протянул декан, мучительно подбирая слова и убрав пальцы с моей руки, – теоретически цианид действительно лучше, но практически кофе будет с коньяком.
Поведение вампира настораживало, как и его познания в криминалистике. Положим, названия ядов широко известны, но вот остальное…
– Часто пользовались, неугодных ведьм травили?
– Вы станете первой, – обратил все в шутку Глэн и вновь поймал мою ладонь. – Позвольте поухаживать? Заодно не сбежите.
– А есть повод?
Определенно, интуиция не врала, следовало остаться в академии.
– Найдется, – ухмыльнулся декан. – Например, нежелание откровенничать или танцевать со мной. Вы ведь боитесь вампиров, Эльмира.
– Вовсе нет! – сказала из упрямства.
– Так же «нет», как на метле летаете. Понятно. – Даже не так: «Поня-а-а-атно», скептически и с понимающей усмешкой. – Знаю я одно местечко, где лечат страхи. Не взыщите, полынной настойки нет, но нам не к мертвецам в гости, всего лишь прошлое ворошить, обойдемся обычными напитками.
Похоже, меня собирались напоить. Ну-ну, Глэн Адравин, может, вы еще не в курсе, сколько умений у благородных магесс, особенно ярко они проявляются, когда очень хочется повеселиться и совсем неохота получить назавтра выговор. В моем случае – когда не желаешь пить, но очень нужно напоить собеседника.
– Так у нас свидание или каждый платит за себя? – заранее уточнила я, припоминая, сколько положила в кошелек.
– Плачу я, а свидание… В некотором роде. Вы же не пожелали надеть платье, – поддел спутник, – а какая дама сердца в блузе и юбке, еще и без макияжа.
Вскипела от такой наглости и в сердцах поинтересовалась, пьют ли вампиры кровь своих сородичей:
– В вас пинт девять найдется, на целую семью хватит.
– А как же гроб? – Мерзавец смеялся. – Похудею, велик станет.
– Новый сколочу, лично, – прошипела в ответ.
– Ручки пожалейте, заноз наставите, – сверкнул клыками довольный декан. Похоже, именно такой реакции он и добивался, стремился вывести из себя и выставить дурой. Преуспел. – И хорошо, Эльмира, воля дамы – закон.
– Вы только что сказали, я не дама, – жутко хотелось его поддеть, сравнять счет.
Я снова ощущала себя девочкой, вела себя так же: глупо, несдержанно, но ничего не могла поделать, слова вырывались вперед мыслей.
– Дама сердца, – поправил Глэн. – Так и я не рыцарь, не человек даже, а посему…
Опомниться не успела, как он прижал к себе и жарко зашептал:
– Ну, и на кого вы работаете, Эльмира Флин? Скажите, сладкая, и я поцелую.
Ответ вышел горьким.
Вампир взвыл на высокой ноте, прыгая на одной ноге, а я победоносно улыбалась, сложив руки на груди. После как можно невиннее поинтересовалась:
– Как поцелуй, понравился? Могу еще утренний кофе организовать.
– Сам справлюсь, – огрызнулся Глэн и аккуратно оперся на пострадавшую конечность. – Только я все равно узнаю, Эльмира.
Одного его взгляда хватило, чтобы остановившаяся узнать, не нужна ли помощь, парочка спешно зашагала прочь.
– Чем больше вы юлите, тем хуже. Что поделать, – развел он руками, – работа у меня такая, правда любой ценой. Поцелуй – вполне милый способ, благо вы сами подталкиваете, кокетничаете.
– Я?! – аж поперхнулась.
Пусть еще скажет, будто на шею вешаюсь – иногда мужская фантазия не ведает границ, хотя во всем всегда винят только женскую.
– Вы, – подтвердил обладатель слишком большого эго и узкого гроба, раз вампиру в нем не лежалось. – Или боитесь признаться?
Хорошо, если иначе он не отстанет…
– Прошу занести в протокол: меня вынудил начальник, – с этими словами я шагнула к декану и быстро чмокнула в щеку.
Уф-ф, все, если и теперь душенька вампира недовольна, он форменный инкуб. Определенно, родственник, раз декан назидательно заметил:
– Мужчин после восемнадцати целуют в губы.
– Я скажу, – застонала, не выдержав изощренного допроса, – все равно деньги возвращать собиралась. И уволюсь даже, не стану портить репутацию академии, только сначала кофе, который из коньяка, и никаких свиданий.
– А что так? – обиделся вампир. – Не понравился?
Вроде спросил шутя, в прежней легкой манере, мол, игра, только не удалось полностью замаскировать разочарование.
– Вы декан, – привела главный аргумент, заранее подводя черту.
– Дальше! – Глэн прищурился и заложил пальцы на ремень.
– Уже озвучила в поезде. Господин Адравин, смиритесь, не все попадают под воздействие чар вампиров.
– Ага, значит, до сих пор чемодан покоя не дает. Дайте знать, когда надумаете уезжать, лично донесу. А теперь кофе. Заведение вам понравится.
Я вздохнула. Заранее понятно, что ничего хорошего меня не ожидает.
Подозрения в какой-то степени оправдались: вампир привел в нереспектабельный район города. Здесь этажи частенько нависали один над другим – последствия многочисленных перестроек, не видно было больших витрин магазинов и летних террас кафе. Дома сплошь кирпичные, нештукатуреные. Хмурясь, я недоверчиво вглядывалась в длинные тени от фонарей – на Брайт опустилась ночь. Вон в том переулке идеальное место для засады, а тут выбоина, можно легко споткнуться. Спрашивается, зачем наряжаться ради прогулки в такое место?
– Никого там нет, только кошка. – Декан перехватил мой очередной напряженный взгляд, прощупавший мусорные баки. – Поверьте вампиру. А если есть, то вы не без мужчины, найдется, кому поучить хорошим манерам.
– Клыкастый принц! – не удержалась от сарказма.
– Так, давайте, – Глэн резко остановился и взял меня за руку, – иначе никогда не изживете страх. Небольшой эксперимент, который убедит – я на кровь не реагирую.
– Нет! – чуть ли не вскрикнула я и слишком поспешно, выдав обуревавшие эмоции и подкрепив подозрения декана, высвободила ладонь.
Да, я опасалась отличных от людей хищных существ, потому что понимала, какую угрозу они таят. Для декана это нелепо, для сотен тысяч представителей моей расы – залог выживания, впитанный с молоком матери.
