Начальник штаба понимал, что корпус отведен в резерв фронта не просто так. Что скоро предстоит драться с неприятелем и не так, как во время летнего наступления, когда корпус был по существу вторым эшелоном 7-й армии, а стать пожарной командой всего фронта, чтобы купировать мощные контратаки противника на любом участке противостояния с неприятелем. В меру своего разумения Юзефович готовил подразделения корпуса к предстоящим боям. Прежде всего, отрабатывалось перемещение крупной кавалерийской части на большие расстояния. Из трех кавалерийских дивизий корпуса две уже прошли такой марафон протяженностью в сто верст и вполне успешно. По словам Юзефовича, все офицеры управления корпуса работали не покладая рук, чтобы на марше не было отставших или заблудившихся подразделений. В боевых условиях удар по противнику не кулаком, а растопыренной ладонью привел бы к большим жертвам и поражению.
Юзефович не меньше получаса рассказывал о положении дел в корпусе, и какие гигантские усилия предприняты для слаженной деятельности дивизий и корпуса в целом. Начальник штаба отдувался и за себя и за заместителя великого князя, которого тот оставил вместо себя на хозяйстве. Образ генерал-лейтенанта Роопа Владимира Христофоровича тоже присутствовал в долговременной памяти Михаила Александровича. Правда, всего в одном эпизоде, из которого не поймешь, что тот за человек и как с ним себя вести. К сожалению, моего зама сейчас не было в штабе корпуса, он отправился с инспекцией в 9-ю кавалерийскую дивизию, она была дислоцирована в пяти верстах от Житомира. Очень жалко, что я не встретился со своим замом на пике ажиотажа от подвигов великого князя. В этот момент было бы проще утвердить несколько поменявшуюся сущность Михаила Александровича. Вон Юзефович после триумфального появления великого князя уже не обращает внимания на крепкие выражения, периодически слетающие с уст Михаила Александровича. Только первое мое матерное выражение вызвало удивление Юзефовича, а потом он начал воспринимать новый образ Михаила Александровича как нечто само собой разумеющееся. Я, в отличие от интеллигентного и воспитанного Михаила Александровича, повел себя довольно бесцеремонно. Когда меня уже достали перечисления дел, которыми занимался штаб корпуса в мое отсутствие, я, прервав монолог Юзефовича, заявил:
– Яков Давидович, а ведь в предстоящих боях мы не будем действовать крупными соединениями. Слишком много может быть прорывов линии обороны, а из значительных резервов у фронта остался только наш корпус. Значит, нужно думать, как такими небольшими силами не дать австро-германцам сбить с позиций армии Юго-Западного фронта. Брусилов поручил срочно разработать методы рейдовых операций подразделениями нашего корпуса. Идея проста, сродни действиям Дениса Давыдова во времена нашествия Наполеона. Когда австро-германцы прорвут в каком-нибудь месте линию нашей обороны, то не нужно пытаться заткнуть этот прорыв, чтобы держать сплошной фронт, а пользуясь неразберихой, кавалерийской атакой пробиться сквозь вышедших из окопов солдат противника и начинать партизанить в тылу у неприятеля. Естественно, такую операцию (прокол вражеской обороны) можно провести только небольшим подразделением – думаю, не больше полка. Но когда этот полк окажется в тылу у австро-германцев, он будет стоить целого корпуса на передовой. Побуянит на коммуникациях неприятеля, уничтожит пару-тройку складов с боеприпасами, нападет на какой-нибудь штаб противника, и те, несомненно, свернут свою наступательную операцию. Все силы бросят на ликвидацию этой занозы. А разгромить полк джигитов или казаков очень непросто. Это целая войсковая операция, а у противника просто нет мобильных сил, чтобы справиться с нашими лихими рубаками. Австро-германцы хорошо воюют в позиционной войне, а когда рядом нет артиллерии, окопов и пулеметных дзотов, то их можно брать голыми руками.
– Так что, господин генерал-лейтенант, мы зря готовили дивизии к длительным маршам?
– Почему же зря, этим вы отработали как у штабных, так и у линейных офицеров ответственность в четком и согласованном выполнении приказов. Теперь, даже действуя вдали от начальства и своих штабов, командиры будут четко исполнять поставленные задачи. А для выполнения задач, которые поставил командующий фронта, это будет иметь огромное значение.
– Но это же при современном вооружении безумие действовать так, как отряд Давыдова в Отечественную войну 1812 года. При наличии аэропланов и химического оружия, кавалеристов, хоть они и будут двигаться хаотично и стремительно, быстро обнаружат и уничтожат, с воздуха отстреливая всадников с аэростатов или самолетов. Или загонят такой одиночный полк ближе к артиллерийской батарее, и та химическими снарядами лишит кавалеристов их средств передвижения. На лошадь противогаз не наденешь. А потом подойдет вражеская пехота и поставит жирную точку в истории этого кавалерийского полка.
– Правильно мыслите, господин генерал-майор, – аэропланы представляют наибольшую опасность для наших кавалерийских рейдовых групп. Вот и подумайте, как действовать полкам при появлении вражеских аэропланов. Аэростаты не так опасны, их можно сбить винтовочным огнем с земли. В планах подготовки подразделений следует внести отработку залпового огня по воздушным целям. И такая тренировка в подразделениях должна начаться уже завтра. Решение о рейдовых группах Брусиловым уже принято, и нам нужно его выполнять, а не выискивать причины, мешающие выполнению этого распоряжения командующего фронтом.
Я, конечно, не стал распространяться, что это моя идея и что только таким способом при почти тотальном нежелании солдат воевать и идти в контратаки, я видел возможность остановить наступление австро-германцев. Наоборот, сделал все, чтобы показать, что это распоряжение самого Брусилова, авторитет которого после летнего успешного наступления был очень высок. И Юзефович тоже уважал полководческий талант Брусилова, поэтому принял поставленную задачу без особых пререканий. К тому же я несколько успокоил его беспокойство, заявив:
– Знаете, Яков Давидович, я в Петрограде нашел одного военного инженера, который разрабатывает методы борьбы с аэропланами. Он мне передал несколько простейших схем превращения обычного пулемета в зенитный. И это все можно изготовить в полевых условиях. Такой действующей установкой оснащен мой автомобиль. Ее нужно скопировать и установить на другие грузовики, которые будут действовать в составе рейдовых групп. Насчет автомобилей я в штабе фронта договорился – все трофейные грузовики, которые хранятся на территории житомирского депо, передаются корпусу. Кроме этого, Брусилов распорядился передать корпусу сорок немецких трофейных пулеметов, хранящихся на складе в Бердичеве. Вам следует их получить и перевезти в Житомир. Срок завтра. Понятно, господин генерал? За получение пулеметов и патронов к ним, а также за доставку этого груза в корпус, отвечаете вы.
– Так точно, господин генерал-лейтенант, – сделаем!
– Вот и хорошо, а я тогда займусь переоборудованием автомобилей под нужды рейдовых групп. И еще, я привез с собой из Петрограда семь портативных искровых радиостанций, они работают в телеграфном режиме на 150 верст. Специалистов по обслуживанию и работе на этих радиостанциях обещал выделить начальник штаба фронта Клембовский. Так что когда обоз поедет забирать пулеметы, направьте с этой интендантской группой грамотного офицера, который примет командование над выделенными специалистами. По прибытии их в штаб корпуса командование над ними возьмет прапорщик Хватов. Он и будет формировать мобильные радиофицированные группы. Они тоже будут на грузовиках.
