Вот такие у меня были мысли, таким замысловатым путем я шел к их реализации. Мешающие этому обстоятельства пытался устранить доступными мне средствами. Я считал, что успешное наступление противника сможет помешать умиротворить народ. Для меня это было несомненно. Вот я и пытался не допустить ухудшения положения на фронте. Верные части нужны будут в столице? Конечно, будут нужны. А где их взять? Основываясь на долговременной памяти Михаила, надеяться, что «Дикая» дивизия, которой он длительное время командовал, ему предана и по первому зову прейдет на помощь. А что же не пришла тогда в моей истории? Значит, не все так просто, и Михаил запоминал только те моменты, которые были ему приятны, и не анализировал общего состояния дел. А я анализировал и пришел к выводу, что нельзя надеяться на доброе отношение к великому князю его подчиненных, нужно самому отобрать людей, которым ты доверяешь и уверен в их преданности как Михаилу, так и империи. К тому же эти люди должны быть реальными бойцами, а не балаболками, рассказывающими о своих геройствах ради продвижения по службе. А как найти таких людей? Только настоящим делом. А участие в рейде по тылам противника, кроме выявления настоящих бойцов, позволит найти инициативных и дисциплинированных воинов, которым можно будет доверить свою спину. Так что цели моих действий были, в общем-то, просты – подобрать надежных людей для действий в Петрограде и в ходе этого отбора нанести как можно больше вреда неприятелю. Цинично? Конечно, да, если представить, что в ходе операции погибнет много хороших ребят. Но с другой стороны, гражданская война унесет гораздо больше жизней. Тогда мои задумки и не настолько уж и циничны. Придя к такому выводу, я перестал считать свою деятельность никчемной по сравнению с достижениями Каца. По существу, эти получающие жалованье люди из фейковой партии ненадежны и в критический момент разбегутся. Это тебе не профессиональные революционеры, проверенные временем, для которых смысл жизни – свержение самодержавия. Они в своей борьбе получили такой опыт, что обведут вокруг пальца любого сидящего на жалованье чиновника. Успешно бороться с фанатиками могут только фанатики или люди, у которых в крови преданность своему сюзерену. Но сюзерены были в средние века, а сейчас присяга и чувство долга. Вот я и хотел найти таких подчиненных и считал, что рейд по тылам противника позволит отобрать таких людей.
Глава 14
Как всегда, беда приходит неожиданно. Вот и такой мощной атаки противника на позиции 8-й армии генерала Каледина штаб Юго-Западного фронта не ожидал. Командующий 8-й армии в разговоре со мной, конечно, предполагал, что в районе Ковеля австрийцы в ближайшее время попытаются начать контратаки, но что они будут такими мощными, он не ожидал. Говорил, что если его армии придадут два-три бронепоезда, то он не даст австрийцам даже носа высунуть из окопа, не то что атаковать русские позиции. И хотя 8-ю армию все-таки усилили бронепоездом, но он был один и не смог ликвидировать прорыв боевых порядков 8-й армии. Экипаж бронепоезда стоял до конца, но сдержать наступление тевтонов не смог. Именно на этом бронепоезде, командовал которым штабс-капитан Овчинников, я и приехал в Бердичев из Петрограда. Так что мне были известны возможности и боевые качества команды этого грозного поезда. И то, что бронепоезду, даже ценой своей гибели, не удалось остановить наступление противника, говорило о силе удара и боеспособности прорвавших оборону 8-й армии частей.
Как я выяснил, связавшись по телефонной линии с Клембовским в штабе фронта, уже были кое-какие данные о положении дел в районе Киселин, где и был нанесен удар, прорвавший оборону 8-й армии. Положение было невеселое – слишком большие силы участвовали в наступлении на наши позиции. И это были свежие части. Переброшенные из Франции германские армейские группы генералов Марвица, Фалькенхайна и Бернгарди. Положение было серьезным, и попахивало военной катастрофой.
Хотя мы и готовились к такому развитию ситуации, но как часто бывает, все структуры были в процессе подготовки. В частности, в моем корпусе подразделения только недавно начали учения по действиям в рейдовых группах. Даже не все штабные офицеры знали, как курируемые ими подразделения должны действовать в тылу у неприятеля. Мехгруппа провела всего лишь одно учение по отработке слаженности в боевых условиях. Но по сравнению с готовностью к боевым действиям блиндобронепоездов это было достижением. Это новое чудо-оружие находилось в процессе производства. Только день назад были привезены бронелисты, и сейчас на стапеле (так в шутку назвали железнодорожный тупик напротив отстойника трофейных автомобилей) происходил процесс бронирования срубов, установленных на железнодорожных платформах. Процесс шел ударными темпами, и, как доложил полковник Кутиков (отвечающий за изготовление мобильных дзотов), вскоре первый блиндобронепоезд будет готов. Практически все офицеры штаба корпуса называли блиндобронепоезда – мобильными дзотами или, иронично улыбаясь – срубами на колесах. Но это штабники, а вот офицеры, входящие в команды этих мобильных дзотов, гордо называли себя «блиндажниками». Так вот, сейчас те и те ходили понурые, в бессильной злобе матерились на германцев и с надеждой смотрели на меня. Всем офицерам было известно, что у великого князя есть какой-то секретный план, чтобы остановить наступление противника.
Действительно, в корпусе, кроме меня и, пожалуй, Юзефовича, никто не знал детали плана великого князя. Исполнители знали только свою задачу и считали ее маскировкой основного плана. Я, можно сказать, комплексовал разъяснять подчиненным в полном объеме свою задумку. Мне хватило иронии в словах Юзефовича, когда я ему объяснял все детали плана действий корпуса по отражению атак австро-германцев. От открытого смеха его удержало только то, что я ему сказал, что это предложение самого Брусилова. Командующий фронта посчитал, что развертыванием партизанской войны мы сможем сорвать наступление австро-германцев. Мой начальник штаба очень уважал Брусилова, и хотя считал непрофессиональным устраивать небольшими подразделениями рейды по тылам противника, но делал все, чтобы воплотить в жизнь идею великого стратега. А я, почувствовав реакцию военного специалиста из этого времени, больше никому не раскрывал свои представления о предстоящих действиях корпуса. Ссылался на секретность. Вот и думали офицеры, что план есть, но он очень секретный, а смешная конструкция из бревен на железнодорожной платформе служит для обмана противника. Чтобы те думали, что у русских много бронепоездов, и не пытались наступать, пользуясь железной дорогой.
И каким бы дилетантским мой план ни был, но он был, и после начала наступления противника план со скрипом стал проворачивать свои шестеренки. Тревожная группа, находящаяся в 8-й армии, отправила радиограмму о начале наступления германцев. После этого на помощь армии генерала Корнилова выступила 2-я бригада 9-й кавалерийской дивизии. И все это без моего конкретного приказа. Правда, я перед выступлением бригады переговорил с ее командиром генерал-майором Мошниным. Напомнил Владимиру Александровичу порядок действий во время проникновения в тыл противника. И то, что действовать в тылу у австрийцев нужно не всей бригадой, а отдельно каждому полку. После прохода между наступающих колонн противника пускай 9-й гусарский полк двигается направо, а 1-й Уральский казачий полк налево. Если германцы за двумя зайцами погонятся, то ни одного не поймают. Попрощавшись с Мошниным, я и направился в штаб звонить фронтовому начальству.
