– Здорово… – пробормотала Марина, но никто не услышал.
Парень забрал крышки, бросил их в полупустой ящик, а из другого снова вытащил две полоски. Опять они послушно легли в выемки, опять опустился пресс, отошел, и новые крышки со звоном полетели в ящик.
“Как просто и гениально, – подумала Марина, – наверно, так же и крышки для кастрюль делают. А я вообще не представляла себе это…”
Сергей Николаич вынул из ящика одну из желтых крышек, положил Марине на ладонь. Крышка была теплой и очень красивой. Неоновый свет играл на ее изгибах и выпуклостях.
– Это верхний корпус компрессора! – прокричал Румянцев.
– Очень похоже на крышку!
– Так это и есть практически крышка! А нижний корпус льется из чугуна! Красивая?
– Да! А почему и нижнюю часть штамповать нельзя?
– Она более сложная! Там в ней все основные узлы крепятся! Без литья не обойтись!
– А та машина что делает?
– Обратные клапаны штампует!
– А почему так громко?
– Так уж получается! – засмеялся Румянцев и взял Марину под локоть. – Ну, идем в литейку!
Литейный цех был рядом.
В нем пахло чем-то теплым и кисловатым, высились две громадины, стояли железные ящики, полные грубых сероватых деталей, тянулся ленточный конвейер.
– Это печи, – проговорил Сергей Николаич, указывая на громадины. – Там чугун плавится, потом разливается вон там по опокам. Их после разламывают, детали чистят – и дальше.
– Как тут душно… – пробормотала Марина.
– А как же. Температура в печах большая. Но вообще-то это потому, что вентиляторы еще не включены.
– А там что за цех? – показала Марина на распахнутую дверь.
Сергей Николаич улыбнулся и вздохнул:
– А это мой. Бывший мой.
Они двинулись вперед, пропуская нагруженную деталями электротележку с высоким худым парнем на подножке.
Парень проехал, Марина вошла и ахнула, подняв руки к лицу.
Они оказались в просторном светлом помещении, полном станков, людей, света, звуков и запахов. Здесь все двигалось, мелькало, блестело, гудело и грохотало, посверкивая подвижным металлом. Необычное зрелище настолько поразило Марину, что она не сразу обрела дар речи: глаза жадно смотрели, в ушах звучала чудесная музыка машин.
– Что это? – разлепила она пересохшие губы.
– Механический цех, – бодро проговорил Румянцев. – Я сюда еще мальчишкой пришел. Сразу после техникума.
Стоящие за станками рабочие заметили его.
– Николаичу привет! – крикнул белобрысый парень и поднял сжатый кулак.
– Привет, ударник! – ответно крикнул Сергей Николаич, ближе подходя с Мариной.
– Сереж, это твой новый заместитель? – улыбнулся, сдвигая защитные очки на лоб, широколицый усатый рабочий.
– Нет. У меня пока замов не предвидится. Просто хочет человек завод посмотреть.
– Что ж, дело хорошее, – подмигнул широколицый и стал вытирать руки ветошью. – Тут посмотреть есть что.
Его длинный, покрашенный голубоватой краской станок неимоверно быстро вращал что-то продолговатое, похожее на небольшой валик. Вокруг валика дрожала, отслаиваясь, ровная стружка, что-то поскрипывало, и лилась из краника мутная, остро пахнущая жидкость.
Усатый рабочий приветливо рассматривал Марину:
– Интересно?
– Очень, – искренно улыбнулась она. – А что это такое?
– Токарный полуавтомат, – ответил Сергей Николаич, – он обрабатывает стальной валик, который потом разрезается на поршни.
– А вода зачем льется?
– Это не вода, а эмульсия. Она охлаждает резец. Здесь скорость резания большая, резец может сгореть. Чтоб это не случилось – его охлаждают.
– Здорово…
Сзади подошли два рабочих в синих комбинезонах:
– Здравствуйте, Сергей Николаич.
– С добрым утром. Как работается?
– Хорошо. Только Селезнев болеет.
– Мастер?
– Ага.
– А заменяет кто?
– Бахирев, а кто же еще…
– Понятно.
Марина любовалась пляской отслаивающейся стружки. Извиваясь и крутясь, стружка падала на широкую ленту, которая медленно ползла и сваливала ее в просторный ящик.
– Сергей Николаич! – закричал из-за станка полный лысоватый рабочий. – Ты потряс бы Кузовлева, пусть нам еще пару наладчиков подкинут, а то вон фрезерный как стоял, так и стоит! Потом руками разводить начнут!
– А что – сломался? – нахмурился Румянцев.
– Еще вчера. А их не допросишься, бригада Габрамяна заарканила, и привет!
– А что ж вы Бахиреву не скажете?
– Так он к ним ходил – отмахиваются, и все.
– Ладно, я разберусь.
Марина осторожно шла по цеху, разглядывая станки.
– Что, дочка, подмогнуть пришла? – улыбнулась ей полная розовощекая женщина, ловко вынимающая из лап станка обработанную деталь и вставляя новую.
Марина подошла ближе.
– На практику? – еще шире улыбнулась женщина, пуская станок.
– Да нет. Я просто так, – пробормотала Марина.
– Я уж думала – студенты. Только они ведь обычно летом приходят.
– Я не студентка, – рассмеялась Марина и добавила: – Какой хороший завод у вас.
– Да. Завод хороший, – с гордостью согласилась женщина: – Хоть и небольшой, а передовой. А цех наш – образцовый. Лучший цех. Видишь – светлый какой, любо-дорого здесь работать.
– Да. Здесь мило, – вздохнула Марина.
Солнце уже взошло, длинные лучи протянулись от высоких больших окон, упали на станки и рабочих, смешиваясь с холодноватым неоновым светом.
Подошел Сергей Николаич.
– Товарищу Румянцеву привет! – улыбнулась женщина.
– Здравствуй, Зиночка, здравствуй. Вы уже знакомы?
– Да… то есть… нет… – забормотала Марина.
Но работница просто протянула ей руку:
– Зина Космачева.
– Марина Алексеева, – пожала руку Марина.
– Вон на том станке я работал, – показал пальцем Сергей Николаич. – Правда, его обновили, мой старого выпуска был. Но операция та же. Пошли покажу.
Они двинулись меж рядов и свернули к двум одинаковым станкам.
Один пустовал, за другим работал молодой коренастый парень.
– Здрасьте, Сергей Николаич.
– Здравствуй, Володя. Как работается?
