Девица приподняла уголки губ:
— Оно не останется неоплаченным.
Разумеется. Иначе ты бы не старалась нанять нас. Если даже стражники на воротах посчитали, что люди, входящие в вольный город без оружия, собираются заниматься какими-то особыми делами, моё вмешательство в чужой спор тоже сказало тебе о многом. Правда, о том, чего не существует на самом деле.
— Что мы можем для вас сделать?
— То же, что сделали сейчас. Мне нужна защита.
Она произнесла это слово тоном, предполагающим совершенно обратный смысл, из чего можно было сделать вывод: лукавит. Скорее, ей нужна не защита, а возможность спокойно действовать в собственных интересах. Но всё же почему именно мы? Неужели во всём городе больше нет свободных наёмников?
— Я соглашусь, если вы честно ответите на один вопрос.
— Спрашивайте.
— При всём уважении, вы не самая прекрасная женщина на свете, чтобы подвергаться домогательствам со стороны каждого встречного мужчины. Нам нетрудно следовать за вами, но не хотелось бы вводить вас в траты только потому, что один пьяница позволил себе лишнее. Итак, зачем вам нужна защита?
Уголки её губ приподнялись ещё выше, но гримаса всё равно не стала похожей на настоящую улыбку.
— Пойдёмте, и всё увидите сами.
* * *
Вряд ли все самые важные сделки совершались посреди гула и гомона торговых рядов, но трапезный зал гостевого дома, куда нам предложила пройти незнакомка, был заполнен отнюдь не бедными людьми. Конечно, золотые отблески глаза не слепили, однако удачливые купцы редко выставляют напоказ драгоценный металл, хотя и не упускают случая покрасоваться. Просто поводы для похвальбы и средства исполнения оной у них другие.
К примеру, ткань, пошедшая на кафтан. Она может быть прошита шёлковыми нитями, добавляющими блеска, а может полностью состоять из сих благородных волокон. Причём на взгляд разницу определит только свой же брат-торгаш, у которого глаз наловчился не то что каждый цвет, а каждый оттенок раскладывать на целую палитру.
С сапогами та же история. Грубоватая кожа сама держит заданную форму, а хорошо выделанная натягивается по ноге, и нужно точно знать, на складочки в каких местах обратить внимание, чтобы определить, поскупился ли человек на собственную обувку или, наоборот, монет не жалел.
Рубашечные вороты, которые можно сейчас хорошо разглядеть, потому что в тёплом зале нет нужды кутаться в верхнее платье. Перчатки, заткнутые за пояса. Сами пояса, переливающиеся радужными узорами спиленной кожи. Бороды, подстриженные на разный манер, у кого-то ровнее, у кого-то неряшливее… Мелочей для наблюдения предостаточно. И если бы я чуточку напрягся, то смог бы угадать годовой доход каждого из людей, сидящих за трапезными столами. И вряд ли это им понравилось бы. Людям, конечно, а не столам.
Пожалуй, из трёх десятков мужчин в плохо освещённом и немного задымлённом зале только о нас с Натти нельзя было сказать ничего определённого. Кроме одного: таким здесь не место. Поэтому с периодичностью в четверть минуты, не реже, я ловил на себе любопытствующе-настороженные взгляды и вынужден был принимать решение, отвечать на них либо оставлять без внимания. А совсем избегать подобных гляделок не удавалось, потому что незнакомка попросила нас занять такой стол, откуда были бы хорошо видны все уголки зала. По возможности.
— Долго будем сидеть-то? — спросил рыжий, воодушевлённо поводя носом, потому что мимо как раз проносили что-то горячее и завлекательно пахнущее.
— Сколько понадобится.
— Ты что, всерьёз думаешь с этой бабой дело завести?
Пока ещё даже не думаю. Но если мир перевернётся с ног на голову и я соглашусь…
— Есть целых два дня.
Натти вздохнул:
— Зачем ей защита-то нужна? Не дай Бож, затевается что-то недоброе!
— Думаешь, не разберусь?
Ржаво-карий взгляд скакнул в сторону, явно не желая встречаться с моим.
— Разберёшься, куда ж денешься… Только лучше бы сразу это сделать, а не потом.
Я думал примерно так же, как мой помощник, но отказываться от предложенной дармовой кормёжки не хотелось, к тому же женщина обещала, что мы увидим нечто любопытное, а получение новых впечатлений было для меня единственным развлечением все последние годы, и перед напомнившей о себе привычкой устоять было трудновато.
— Мы всегда можем встать и уйти. В любой миг.
Натти пробормотал что-то вроде «если ноги никто не подсечёт», но я уже не прислушивался к недовольным репликам рыжего, потому что на пороге трапезного зала появилась давешняя незнакомка и…
Мир вокруг нас всё-таки перевернулся.
Если минуту назад купцы, вкушающие питьё и пищу, либо чавкали молча, либо вели с соседями по столу пространные беседы о погодах и прочей ни к чему не обязывающей чепухе, то с пришествием женщины в место, полное мужчин, все звуки разом утихли. А когда незнакомка медленным шагом направилась в нашу сторону, стало заметно, как следом за ней катится волна вожделения.
Признаться, я даже растерялся. Нет, наша нанимательница выглядела довольно привлекательно, но не на каждый же вкус! Тем более можно было поручиться, что по меньшей мере десяток купцов, почему-то провожавших её маслеными взглядами, на самом деле предпочитают видеть в своей постели девочек совсем иных форм. Но реальность тем не менее оставалась реальностью, наплевав на доводы разума: каждый мужчина, находящийся в трапезном зале, желал сейчас одну-единственную женщину. Ту, которую видел перед собой.
Без ответа оставался всего лишь один вопрос. Если незнакомка владеет каким-то секретом обольщения, то почему он не действовал на меня и Натти? Впрочем, рыжий даже и не смотрел в сторону женщины, предпочитая приглядываться и принюхиваться к жаркому, принесённому подавальщиком на соседний стол.
А она всё шла и шла, преодолевая намеченный путь так медленно, как только могла. И волна, катящаяся за ней, словно уставая от собственного напряжения, постепенно затухла, вскоре полностью растворившись во вновь возникающем обычном гуле, присущем любому питейно-едальному заведению.
— Надеюсь, вы всё рассмотрели достаточно хорошо? — бесстрастно спросила женщина, присаживаясь за наш стол.
— Да. Но ровным счётом ничего не поняли.
— Тогда мы с вами по одну сторону, — с удовлетворением заключила незнакомка. — Потому что я тоже ничего не понимаю.
— Если бы в этом городе вовсе не было женщин… Но ведь это не так?
— Не так, — кивнула она — Надеюсь, теперь вы понимаете, что меня тревожит?
Ещё бы. Всеобщее назойливое внимание конечно же. А оно тебе не нужно, потому что ты…
— У вас есть здесь дело, не терпящее лишних свидетелей.
Я не спрашивал, и моя собеседница отметила это чуть удивлённым, но тут же начавшим расслабляться взглядом, как будто последний вопрос был чем-то вроде очень важного экзамена.
