— Ладно, проехали… — Борисенко махнул рукой. Его словно выключили. — Извини, друг, устал как собака. Все как сговорились, сволочи! — Он задумался, уставившись в стол. — Веришь, не знаю, за что раньше хвататься. Банк не дал кредит, поставщик исчез, скандал с главным… А тут еще Лена со своими бабскими заморочками. Магия! Это же… охренеть! Мне еще магии не хватало для полного счастья! Ну, я и сорвался. На нее наорал, на тебя… — Он с силой провел руками по лицу. — Достало все. Как тебя? — спросил после паузы. — Александр? Давай тяпнем, Александр, не против? За знакомство!
Они сидели в баре «Тутси». Бизнесмен Борисенко согласился уделить Шибаеву минут двадцать своего драгоценного времени…
Они выпили коньяк. Лицо Борисенко покраснело еще больше. Он тут же налил по второй, сказал: «За удачу!» — и проглотил на одном дыхании.
Шибаев пить не стал. Борисенко этого даже не заметил.
— Я был дураком! — вдруг произнес он, глядя исподлобья на Шибаева. — Я бы и сам всего добился. Главное — то, что здесь! — Он постучал себя по лбу костяшками пальцев. — Инга меня не любила, я ее тоже. Ну, увлекся поначалу, молоденькая девчонка вешается на шею, кто бы отказался. Тем более бизнес. Тесть — нормальный мужик, мы с ним ладили. Увидел, что Инга так и липнет ко мне, и говорит… Одним словом, все мое теперь твое, а я на покой. Он после смерти жены все время сидел у своей подруги в Хорватии, у него там такой же бизнес. Обженил нас и свалил. А я остался за хозяина. Молодожен… — он с трудом удержался от резкого словца. — Ни семьи, ни отношений. Я зарабатывал, она тратила.
— Иногда люди разводятся… — заметил Шибаев.
— Да, разводятся! Идиот был! Цеплялся за бизнес, пришлось бы пилить. Не стоит он того, давно надо было. А все жаба! Я ведь все своими руками, после тестя вошли в пике, и я… Вот этими! — Борисенко вытянул над столом руки. — Понимаешь? Мы были чужими… Надо было валить к чертовой матери. Все ведь понимал. Все! И ни хрена. Боялся с нуля, думал, не выплыву, конкуренты задавят. Так и катилось. Ей тоже не сахар был, маялась, пить начала. Детей бы…
Борисенко подпер рукой щеку, отчего лицо его перекособочилось; задумался. Шибаеву показалось, что он спит с открытыми глазами. Графинчик с коньяком был пуст.
— Владимир Андреевич, — окликнул Шибаев.
— А? Что? — Борисенко перевел на него взгляд. — Не спал ночь, аврал, трубу прорвало. А утром рванул сюда. Так что тебе надо, говоришь? Лена — дура! Все бабы… Магия… Надо же! Еще вопросы? — Он снова становился агрессивным. Глаза, налитые кровью, замерли на пустом графинчике. — Эй! — закричал он официанту. — Неси давай! Ну? Чего надо? — снова взгляд исподлобья и гримаса ненависти.
Шибаев положил на стол перед Борисенко сверток с куклой.
— Ну? — повторил тот.
— Вы видели это раньше? — Шибаев развернул сверток. Борисенко смотрел как завороженный. Кукла, утыканная булавками, выглядела зловеще.
— Что… это? — Борисенко облизал языком сухие губы.
— Это было найдено под матрацем в постели вашей жены.
— Что это? — повторил мужчина сипло. — Зачем…
— Это кукла вуду, или подклад на смерть. Та самая магия, которая пугает Елену Федоровну. Кроме того, ваша жена слышала по ночам шаги и игру на пианино. В ее последнюю ночь ваша фотография была сброшена на пол, ваза упала с журнального столика… Возможно, вашу жену намеренно пугали. Она позвонила Елене Федоровне и попросила приехать, но та отказалась. В итоге ваша жена наглоталась снотворного и…
Борисенко молчал, бессмысленно глядя на куклу.
— Владимир Андреевич, где вы были ночью второго августа?
— В Зареченске. Следователь допрашивал свидетелей… Я не играю на пианино. Какого черта кукла? Ничего не понимаю! Разве этим можно…
Борисенко не посмел произнести «убить». Он напоминал шарик, из которого выпустили воздух. Агрессивности как не бывало.
— Этим можно запугать человека с нестабильной психикой. Женщину. Елена Федоровна попросила узнать, откуда она взялась. Поэтому я вас спрашиваю: вы видели это раньше?
— Не видел. Я в магию не верю. Инга… — он заставил себя выговорить имя жены, и Шибаев вздрогнул. — Инга устраивала спиритические сеансы, жгла свечи, расставляла зеркала… С подругами. Вы думаете…
— Не знаю, Владимир Андреевич. Моя задача — найти того, кто спрятал это в спальне вашей жены. Зачем — я знаю.
— Подожди, ты хочешь сказать, что Инга не сама? Что это… убийство?
Казалось, он мгновенно протрезвел. Лицо стало серым и словно высохло.
— Пока не знаю, Владимир Андреевич.
— Они думают, это я ее!
— Кто они?
— Конечно, ищи, кому выгодно! Все! Весь город в курсе… Плохо жили, не хотел делить бизнес… Конечно! Да пошли вы все! — он почти кричал.
— Я так не думаю, — сказал Шибанов, лишь бы сказать. Он присматривался к Борисенко, не понимая, что вызвало истерику — алкоголь или чувство вины. Если чувство вины, то за что? За то, что не уделял супруге должного внимания и, по сути, сбежал из дома, или тут что-то другое?
Борисенко меж тем поднялся, пошарил в карманах и бросил на стол несколько мятых купюр. После чего, не прощаясь и не взглянув на Шибаева, пошел прочь из зала. Шибаев остался один. И что бы это значило, спросил он себя. За полчаса — три резкие смены настроения: от враждебного до почти дружеского, жалобы и досада — не соскочил вовремя, дурак, понимаешь, друг? А на закуску — эффект от проклятой «булавочной» куклы! Испугался? Заметался, запетлял… С какого перепугу? Видел ее раньше? Узнал? Твердит, что не верит в магию, а сам глаз не может отвести. Вспомнил про спиритический сеанс супруги?… Непонятно. Мысль, что Борисенко засунул куклу в постель жены, вызывала у Шибаева протест и неприятие — не тот персонаж, как любит говорить Алик Дрючин. Дать кирпичом по голове — да, или бензопилой, как сказала Елена Федоровна, а кукла — скорее нет, чем да. Он снова вспомнил, как Борисенко смотрел на куклу… И как прикажете это понимать?
Или вдруг осознал, что Ингу подтолкнули к самоубийству? И догадывается, кто?
* * *
Двое вполне респектабельных мужчин ужинали в парадном зале популярного в городе ресторана «Прадо», где подавали замечательное мясо, тушенное в красном вине. Разговор был ни о чем: местная кухня, испанские вина, погода… Никто не начинал первым; испытующе поглядывая друг на друга, они болтали ни о чем, напоминая пританцовывающих бойцов на ринге, высматривающих, куда нанести удар, и до поры медлящих.
— Свобода — главный атрибут мужчины, — с улыбкой говорил один из них, небольшой, смуглый и черноглазый, в упор глядя на собеседника. — Она бесценна. Несвободный мужчина — зверь в клетке. В нашем мире любой товар имеет цену. И если рассматривать свободу как товар, то она тоже имеет свою цену. Основа благополучия, счастья, бизнеса — свободная воля. Нет недостижимых высот для тех, кто мыслит и видит…
