— То есть ему выгодна смерть жены?
— Ой, Саша, вы как-то слишком в лоб! — Светлана погрозила пальцем. — Выгодна, конечно, но это не значит, что это он ее… Ни за что не поверю! Да он мухи не обидит. С ним когда-то встречалась подруга Али, так она его отбила и женила на себе.
— Подруга?
— Ну да, они до сих пор дружат. Ой! Дружили. Если вы, Саша, думаете, что это она, чтобы отбить его обратно… Ну что вы! Аля как-то приводила ее ко мне, ну, так, масочка, массажик, то, се. Серая мышка, слово стеснялась сказать. Куда ей.
— А кто? Что говорят в народе?
Светлана пожала плечами.
— Разве мало убийств и грабежей? Говорят, всю кассу вынесли и золотые украшения сняли. Вошел типа случайно, никого нет, он и набросился! Спонтанно. Может, вообще приезжий. И уже далеко, поминай, как звали. А полиция никого не найдет. Кого когда они нашли? Вон, Лену Дерюгину машина сбила, и что? Нашли? Фигушки.
— Кто такая Лена Дерюгина?
— Жена одного нашего крутого, Юры Дерюгина. У него три магазина «Гурман», цены запредельные. Но народ ходит. А Лену сбила машина. Месяца полтора назад, причем около дома. Возвращалась из театра, попрощалась с подружкой, они рядом живут, и пошла к себе.
— Около дома?
— Ну! Как ждал ее там. И не нашли. Юра объявление в «Лошадь» дал, кто что видел, мол, пожалте, готов платить. Ничего. Он каждый день с белыми розами на кладбище.
— Любовь, — заметил Шибаев.
— Ой, ну какая там любовь! — расхохоталась Светлана. — Я вас умоляю. Его уже с малолеткой видели, не теряется. Мужики! Чуть разжились деньгами, подавай им малолеток.
— Они плохо жили?
— Как все. Хуже, лучше. Скандалы были, Ленка даже сыщика нанимала, чтобы выследил, потом замирили. Юра гуленый, никого не пропускает. И с бизнесом у них облом был, кризис. А так — нормально. Дети выросли, забот нет, ни в чем себе не отказывали. Жить да жить, так на тебе! А он уже с новой. Козел! Макс Гусятский тоже через два месяца женился, на тридцать лет моложе взял. Зла не хватает! Как с ума посходили.
— Макс Гусятский? А это кто?
— Вы не знаете? Курами торгует, с десяток ферм по области. И гусями, — она хихикнула. — У него пару лет назад куры подохли, отравились какой-то химией, он же чем попало их кормит. Мара Гусятская тогда страшно злилась, деньги перестал давать, жадный, над копейкой трясется. Она увлекалась подтяжками, считала себя ужас какой красавицей. Даже не смешно. Ей бы двадцать-тридцать кэгэ скинуть, тогда бы еще куда ни шло. Тоже скандалы были. Ну, Мара — известная скандалистка. Однажды подстерегла Макса с какой-то шмарой и прямо на улице по мордасам! Умерла после очередной пластики, делала в столице. У нас, между прочим, не хуже. Нет, надо было в столицу. А он через два месяца женился. Вот она, справедливость.
Светлана говорила и говорила, выкладывая все городские слухи и сплетни, и в какой-то момент Шибаев почувствовал, что теряет сознание. Кружилась голова, в ушах стоял скрежещущий шум, в глазах меркло. Лицо девушки словно поплыло и размылось.
— Саша, что с вами? — Светлана прервала себя на полуслове. — Вам плохо? Сейчас! — Она выскочила на дорогу, крича: — Такси!
Глава 26
Засада
Алик Дрючин, конечно, при виде Светки сразу распустил перья. Засуетился, забегал, достал припрятанный персиковый ликер и яблоки. Шибаев рухнул на диван, чувствуя, что умирает. Эти двое не обращали на него ни малейшего внимания. Алик вибрировал и сыпал комплиментами, Светка щебетала и хихикала. Они пили ликер, пахнущий мылом, и хрустели яблоками; у Шибаева от этого хруста мороз бежал по коже. Авокадо, скотина, даже стакана воды не предложил, так и загнуться недолго, а этим хоть бы хны! Один Шпана, верный друг, примостился под боком и сипло мурлыкал.
Как ни странно, он уснул, невзирая на хруст и хихиканье. Видимо, в знак протеста. И проспал до вечера. Открыл глаза, прислушался. В квартире стояла тишина. Алика и Светланы уже не было. На столе стояли пустая бутылка из-под ликера, рюмки и чашки. В воздухе витал запах отравленных персиков. Шибаев понял, что Алик увязался провожать девушку и заявится не скоро или вообще под утро. Он потянулся за мобильным телефоном, ни на что не надеясь. И не ошибся. Вита снова не ответила. Она не отвечала на звонки уже третий день.
Он лежал на диване, закрыв глаза и сложив на груди руки, и представлял себя в гробу. Мрачно раздумывал: а что теперь? Утверждаясь в своих подозрениях насчет Борисенко и все еще не желая верить. А как еще можно объяснить ее исчезновение? Если они любовники, то сейчас, после смерти Инги, им больше ничего не мешает. Он вспоминал, что именно она говорила о Борисенко и как, выражение ее лица… Говорила скупо, явно неохотно, смотрела в сторону. И Борисенко был сдержан, когда говорил о ней… Любовники? А как же он, Шибаев? Ведь ее тянуло к нему! Или он ничего не понимает в женщинах. Даже Алик сказал: поздравляю, Ши-Бон, она в тебя втюрилась! И вдруг исчезла? Вот так, без слова? Она, конечно, странноватая, никогда не знаешь, что на уме. Вера, бывшая, была как на ладони, по выражению ее лица он знал, что она сейчас скажет и какие претензии. Вечно недовольна, рвалась командовать. Инга не умела притворяться, она была ласковой, не умела выяснять отношения, не лидер — женщина, которая должна быть с сильным мужчиной. А он, Шибаев, хоть и сильный, но это не та сила. Уверенности в завтрашнем дне ему не хватает. Жанна… Взбалмошная, упрямая, резкая. Цены себе не сложит. Алик называет ее «Вера в подарочной упаковке». Вита… А что такое Вита? Откровенная? Пожалуй. Искренняя? Да, так ему казалось. Но чувствуется в ней какой-то потайной закоулок, запертая дверь… Какой-то осадок. Многое объяснил ее рассказ про беглого отца и смерть нерожденного брата… Она сказала, что это ее вина и теперь он ей снится. Причем взрослый. Смотрит на нее и молчит. Эта сволочь, беглый папаша, взвалил на нее ненужную тяжесть, подломил… Зачем? Не поленился, прилетел, разыскал, облегчил душу и убрался. А смысл? Чтобы оправдаться за то, что бросил их? Исповедаться захотелось? Время собирать камни пришло? Карму чистит?
Где же Вита? Он звонил ей на работу. Ее начальница недовольно ответила, что в отпуске, и бросила трубку…
Он вздрогнул, когда хлопнула входная дверь, и злорадно подумал, что Алику не обломилось. Услышал, как Алик пробежал по коридору, зацепился за стул и замер у дивана. Он понял, что Алик разглядывает его, и открыл глаза. Алик разогнулся и отпрянул. Что за дурацкая манера рассматривать спящего?
— Живой, — сказал Шибаев. — Не дождетесь.
— Ты не спишь? — спросил Алик.
— Сплю.
— Я уже дома.
— А где… она?
— Я проводил ее домой. Я на минутку, в магазин, хлеба нет. Забыл купить. Нормально?
— Нормально. Иди, Дрючин, я тебя тут подожду.
— Ага, тогда я побежал. Я недолго! — Алик убежал.
Шибаев сел, ухватившись за спинку дивана; посидел немного, пережидая головокружение; поднялся и стал стягивать с себя «домашнюю» футболку…
