Я похлопала ее по колену, пообещав зайти еще раз перед уходом домой, но, кажется, этого подруга уже не услышала, сосредоточившись на звонке.
Мне предстояло навестить еще новую клиентку и обсудить с ней план будущего лечения, который я успела набросать в ежедневнике во время обхода.
Анастасия
Я сидела в пустом зале японского ресторана, пила зеленый чай и с нетерпением смотрела на двери.
Ничего не происходило, Стаська не появлялась. Время тянулось медленно, я понимала, что сама виновата и приехала слишком рано, но сидеть в пустой квартире было вообще невозможно.
Ко мне уже пару раз подходила официантка в черном кимоно с оранжевым поясом, завязанным на спине большим бантом, предлагала меню и долить кипятка в чайник.
Мысль о еде сегодня вызывала отвращение, хотя обычно в стрессовом состоянии я ела все, до чего могла дотянуться.
Наконец я, бросив взгляд в окно, увидела приближавшуюся к ресторану Стаську.
Не заметить или пропустить ее было совершенно невозможно — рыжая волна волос по плечам привлекала внимание, а в такой дождливый серый день, как сегодня, особенно.
Волосы, пожалуй, были тем единственным ярким пятном, которое позволяла себе моя подруга, выбиравшая в одежде серые и пастельные оттенки.
Стаська вошла в ресторан и огляделась по сторонам.
Я привстала и замахала рукой, привлекая ее внимание. Она подошла, бросила в кресло сумку, покрутила головой и попросила:
— Мы можем местами поменяться? Не могу спиной к выходу сидеть.
Это снова показалось мне странным — прежде ей было совершенно все равно, как и где сидеть, но я встала и уступила ей свое место.
Устроившись на диване, Стаська вынула из сумки флакончик с антибактериальной жидкостью, побрызгала на руки, распространив при этом вокруг острый запах спирта и мяты.
— Ну, рассказывай, — с нетерпением попросила я, однако Стаська никак не отреагировала, взяла карту меню и принялась изучать. — Стась… — примирительно пробормотала я. — Я понимаю, ты обиделась… но нельзя же мучить человека, когда от тебя его судьба зависит…
— Ты где слов-то таких нахваталась? — прищурившись, посмотрела на меня поверх карты Стаська. — Судьба… никакая судьба от меня не зависит, уж твоя-то — точно, так что пафоса поубавь. Если помнишь, на меня давить невозможно, я этого никому не позволяю, в том числе и тебе.
Я растерялась.
Впервые за все наше многолетнее общение Стаська говорила со мной таким тоном, не выбирая слов и не деликатничая. Обычно она относилась ко мне иначе, словно бы чувствовала свою вину в том, что у меня не заладилось в профессии.
Надо признать, что я часто в порыве отчаяния упрекала ее в этом — мол, ты со своей известностью просто не хочешь ничего для меня сделать.
Стаська предлагала переехать к ней и устроиться на работу там, в Сибири, но, разумеется, я делать этого не собиралась, думая, что Захар на такой шаг не согласится.
Правда, его я об этом никогда не спрашивала, а возможно, стоило бы.
Мы со Стаськой учились в одной группе, пять лет снимали вместе квартиру в Москве, знали друг о друге, кажется, все…
Но такую Стаську, как сегодня, оказывается, я никогда не знала.
Мне и в голову не приходило списать ее поведение на то, что она потеряла любимого человека — что-что, а любить Станислава Казакова совершенно не умела, не испытывала особой привязанности к людям, а тем более — к мужчинам.
Единственный человек, которого любила Стаська, была сама Стаська.
Я всегда так думала и даже говорила ей об этом, и подруга ни разу не опровергла моих предположений, хотя и не подтвердила, но это как раз понятно.
Пока я боролась с досадой и раздражением, к нашему столу подошла официантка, приняла у Стаськи заказ и забрала пустой чайник.
Подруга уставилась в одну точку где-то в районе двери и молчала.
Я вдруг заметила, что на лице Стаськи нет косметики, только тонкий слой светлой пудры, даже ресницы не тронуты тушью. И это опять было странно.
— Стася, ты точно не хочешь мне ничего рассказать? Нет, не о паспорте, — поспешно добавила я, заметив, как на ее губах появляется саркастическая усмешка. — Что с тобой происходит? Ты сама не своя.
— Я тебе уже сказала — Алексея больше нет, — коротко бросила Стаська. — По-моему, этого достаточно, чтобы не скакать до потолка.
— Я понимаю. Но ведь дело не только в этом, я ж тебя знаю.
— Да? Ну, тогда тебе, конечно, виднее.
Она снова замолчала, затеребила в пальцах вынутые из стойки палочки, и я опять заметила, как дрожат ее руки, как она прикусывает губу, щурит глаза.
Нет, есть что-то, чем она никак не желает со мной делиться, только пока не совсем понятно, почему. Прежде у нас никогда не было секретов друг от друга.
Мне вдруг стало до слез обидно, так, что я не смогла сдержаться, выскочила из-за стола и кинулась в туалет.
У меня было ощущение, что все вокруг от меня отвернулись, и теперь вот даже Стаська, моя единственная подруга, которую я любила, тоже выталкивает меня из своей жизни.
Я никому не нужна, у меня никого нет. И ничего — ни работы, ни самостоятельности, ни будущего. Совсем ничего.
Я склонилась над раковиной, роняя слезы, а когда подняла голову, то в зеркале увидела Стаську.
— Все, порыдала? — будничным тоном поинтересовалась она и потрепала меня по затылку. — Хватит, Настя, ничего ведь не случилось.
Я обхватила ее руками, прижалась и зарыдала в голос.
Стаська, которая была ниже меня на две головы, поглаживала меня по спине и тихо приговаривала:
— Настюша, ну что ты, в самом деле… все наладится, вот увидишь. И с паспортом твоим мы все решим. Там, скорее всего, просто сбой какой-то в системе. И работа найдется рано или поздно. Ты ведь не одна, у тебя есть мама, есть Захар, есть я, в конце концов. Успокойся, пожалуйста, у меня мало времени, мы поговорим, и я поеду.
— Куда? — прорыдала я ей в макушку.
— Я не могу сказать тебе, — голос Стаськи звучал уже не надменно, а виновато, и я поняла, что она бы поделилась со мной, но по какой-то причине не может. И причина эта явно не во мне и не в Стаськином отношении.
Наверное, она права — я слишком зациклилась на собственной персоне и считаю, что все окружающие должны поступать так же.
— Тебе поесть надо, — проскулила я, отрываясь от подруги.
— Да, не мешало бы. Давай, приводи лицо в порядок, и идем. У меня действительно мало времени.
За едой Стаська выложила мне все, что смогла выяснить через какого-то своего приятеля, предупредив, что подкрепить свои слова ничем не может, хотя и видела доказательства собственными глазами:
