— В полиции была, заявление писала об утере паспорта, — я решила не рассказывать ему правды, пока сама все точно не пойму, а потому визит следователя хотела объяснить какими-нибудь проблемами Захара.
— Как же ты умудрилась паспорт потерять? — легонько щелкнув меня пальцем по носу, спросил Павел.
— Не знаю… даже не помню, где… пойдем ко мне, а?
— Я же сказал тебе — в твою квартиру я не пойду. Давай лучше погуляем.
— Так ночь уже…
— А ты куда-то рано встаешь?
На кого-то другого я бы немедленно обиделась за это, но Павел сказал без всякого умысла и точно не хотел как-то задеть или обидеть.
— Нет, не встаю. А ты?
— А я сам себе начальник. Идем походим, а то я сегодня свою норму не выходил, — улыбнулся Павел, беря меня за руку. — Образ жизни диктует свои правила. Нет времени на спортзал — ходи пешком.
И мы отправились в расположенный совсем недалеко от моего дома большой сквер. В это время там, правда, на специальной площадке было полно собаководов с питомцами, но ее вполне можно обойти и не сталкиваться со сворой бесящихся псов, весь день проведших в тесноте душных квартир.
Павел много говорил. Он рассказывал мне о своей фирме, о своих родителях, о том, как в прошлом году ездил с отцом на рыбалку и свалился с лодки в ледяную воду, потеряв телефон и ключи от машины. Я же слушала его и думала, что где-то есть другая жизнь, так непохожая на мою, и мне выпал шанс стать ее частью. Это как раз то, о чем я всегда втайне мечтала — семья, где по выходным ходят друг к другу в гости, где в праздники обмениваются подарками, переживают вместе счастливые моменты и поддерживают в случае неудач. У меня никогда такой семьи не было.
Я даже не поняла, в какой момент в разговоре возникло имя Стаськи. Кажется, Павел рассказывал что-то о друзьях, назвал одного Стасом, и я по аналогии вспомнила о ней.
— Видишь, как много у нас общего? — засмеялся Павел. — У меня лучший друг Станислав, а у тебя подруга Станислава. Нам бы их познакомить, и вообще отлично. Стас не женат.
— Боюсь, моя Станислава ему не по зубам, — улыбнулась я. — Такой характер, что не каждый справится. Да и не до того ей сейчас. У нее недавно любимый мужчина погиб трагически, сам понимаешь — не до новых романов ей. Да и в больнице она сейчас.
— Ну еще бы, отлично понимаю, — сочувственно откликнулся Павел. — Наверняка нервный срыв…
— Нет, она в клинике пластической хирургии. Вроде по мелочи, но, может, так оно и лучше — не будет постоянно думать и накручивать себя.
— Тоже верно. А вообще вы с ней близко общаетесь?
— Она моя единственная подруга. Не жила бы так далеко — наверное, каждый день бы виделись. А вы, кстати, из одного города, просто удивительно, что ты о ней мало слышал. Она ведь очень известный журналист.
— Возможно, и попадалось что-то, но я редко новостями интересуюсь.
— А я очень ее статьи любила читать, она мне всегда присылала. Мы ведь с ней учились вместе, только Стаська вот журналист, а я никто.
— А ты непременно хочешь работать?
— Конечно. Я так устала от бытовухи…
— Посмотрим, — сказал Павел, крепче сжимая мою руку. — Поживем первое время, привыкнем друг к другу, дальше будет видно.
И опять в моей душе затеплилась надежда на новую жизнь. На ту жизнь, в которой я наконец-то получу то, о чем мечтала.
Мы гуляли до трех часов, потом Павел проводил меня до подъезда и снова категорически отказался от предложения зайти, и я вдруг почувствовала, что пора прекращать попытки затащить его в квартиру — выгляжу навязчивой и озабоченной.
Он поцеловал меня, и я вошла в подъезд. Лифт почему-то не работал, и мне пришлось подниматься пешком по лестнице, которая расположена в нашем доме снаружи, в балконах-лоджиях. Когда, оказавшись на своем этаже, я посмотрела вниз, то увидела, что Павел еще не ушел, а стоит спиной к подъезду и разговаривает с кем-то по телефону.
Я отпрянула к стенке, дождалась, пока он уберет телефон и выйдет из двора, и только тогда толкнула дверь и вошла на лестничную клетку.
Я почти не смогла поспать, задремала буквально минут на сорок, и все. Лежала до самого утра и смотрела в потолок.
В углу горел включенный ночник, в кухне — бра над столом, в коридоре — один из светильников. Ничто не пугает меня сильнее, чем темнота и одиночество.
Я даже в кухню боюсь выйти, если там свет не включен, и это когда Захар дома, а сегодня я ночевала одна.
Мысли разбегались, перескакивали с одного на другое, но в душе все равно поселилась тревога. Что-то непременно должно произойти, я это чувствовала. Что-то такое, что может перевернуть мою жизнь навсегда. Хорошо бы, чтоб в лучшую сторону…
Я устала быть никем, устала жить не той жизнью, которой хотела бы. Я хочу наконец обрести себя настоящую, пока у меня еще есть время.
Станислава
На утреннем обходе главный врач будничным тоном сообщила, что моя операция состоится послезавтра, а сегодня и весь следующий день мне предстоят анализы и обследования. У меня заколотилось сердце — еще два дня, и мой план начнет претворяться в жизнь, ну наконец-то… Но надо успокоиться и взять себя в руки, а то что-нибудь пойдет не так, и операцию отложат.
— То есть к психологу я могу сегодня не ходить? — уточнила я, когда врачи выходили из палаты.
Драгун обернулась, и я увидела, что под глазами у нее залегли тени, лицо осунулось, и вообще выглядит она сегодня совершенно не так, как раньше.
— Это ваше личное желание. Если Иван Владимирович посоветовал вам курс, то вы можете его пройти, если хотите. Но можете отказаться. Сегодня в одиннадцать к вам приедет фониатр.
— Да, спасибо. Аделина Эдуардовна… — решилась я, когда она снова повернулась, чтобы уйти. — Извините, что спрашиваю, но у вас все в порядке?
— В клинике ЧП, — произнесла она, — думаю, вы об этом слышали.
Я удивленно посмотрела на нее:
— Нет.
— Завидую. У вас здоровый сон, видимо, психика крепкая. Не пропустите консультацию, — напомнила она и вышла, закрыв за собой дверь.
Я же, заинтригованная ее словами, наскоро набросила поверх футболки спортивную кофту и вышла на пост. Сегодня дежурила Женя — я уже успела познакомиться со всеми сестрами, работавшими в этом отделении.
— Жень, — облокотившись о высокую стойку поста, спросила я, — а что тут ночью было? На главвраче лица нет, серьезное что-то?
Женя смерила меня с ног до головы оценивающим взглядом, словно прикидывая, можно ли мне доверять, а потом, наклонившись ближе, прошептала:
— Только никому не говори, поняла? Сегодня ночью пациентка из окна выбросилась.
— Насмерть?! — ахнула я, но Женя покачала головой:
