Взяв себя в руки, я подобрала письмо, аккуратно сложила его в конверт и сунула в сумку, а сама, вытерев глаза, направилась не домой, а в банк. Если бы я знала, чем обернется для меня мое профессиональное любопытство, то ни за что не открыла бы эту папку, что нашла в банковской ячейке. Судьба Алексея была предрешена — он прекрасно понимал, что должен угодить за решетку, но делать этого не собирался, потому и выстрелил себе в голову. Уголовное дело будет закрыто, его заместители отделаются легким испугом, а я обнаружила, что владею такой информацией, что запросто могу устроить в городе смену власти. Но когда, немного успокоившись и трезво оценив ситуацию, осознала масштаб, меня охватила паника — если кто-то из городского начальства догадается, у кого теперь находятся компрометирующие документы, я даже в соседний магазин за хлебом не смогу дойти, от меня просто избавятся. Ну, я бы на их месте так и сделала. Кто станет искать пропавшую журналистку, писавшую на криминальные темы? В моем портфолио было несколько громких статей и журналистских расследований, задевавших очень влиятельных людей региона, так что у полиции всегда будет возможность сослаться на представителей теневых структур — мол, возможно, кто-то из них. Надо было выполнить просьбу Алексея и избавиться от папки, но я решила, что пока подержу ее у себя. Но что-то внутри подсказывало — ее будут искать, потому что причина, по которой в кабинет Алексею подбросили пачку долларов, заключена именно в этой папке. Именно она стала причиной его вынужденного ухода из жизни. Наверняка в квартире Вершинина все уже перевернуто вверх дном, и на даче, и, возможно, у его родителей тоже. Остаюсь я. И, похоже, в этой очереди передо мной уже никого не осталось.
Я провела очередную бессонную ночь, сидя на балконе и куря сигарету за сигаретой, и все думала, думала, думала… Деньги у меня были, их больше чем достаточно. Но надо придумать, как выкрутиться. И тут я вспомнила о Захаре Лаврове и о том, как он рассказывал о близком знакомстве с главным редактором одного из крупнейших интернет-порталов.
Если я смогу уговорить его показать мои материалы этому человеку, то взорву к чертовой матери весь этот клубок единомышленников, что засел в нашей мэрии. Думаю, Алексей в этом случае будет совершенно спокоен. Но сперва мне нужно обезопасить себя и имеющиеся в моем распоряжении материалы.
Самое простое — уехать, но это даст лишь временную отсрочку — меня будут искать, привяжут к делу Алексея, наврут с три короба, объявят в федеральный розыск — да мало ли возможностей у людей, в чьих руках власть.
Нет, это не годится.
Мне нужно время на написание статей, судя по объему материалов, там не обойдется одной-двумя, потянет на целый цикл. И очень, конечно, хочется еще и остаться в живых после этого всего. И тут мне помог тот же Захар.
Я позвонила ему, чтобы обсудить статьи, а он вдруг сказал:
— А ты понимаешь, что за этим последует?
— Еще бы, — вздохнула я. — Но я не могу оставить все это в таком виде, имея на руках доказательства коррупции в мэрии. Погиб невиновный человек, я должна довести до конца то, что он начал, понимаешь? Он несколько лет положил на то, чтобы собрать эти доказательства, ему просто времени не хватило, чтобы начать процесс и возбуждать уголовные дела, они его переиграли, потому что кто-то пронюхал.
— Стася, ты очень рискуешь, — сказал Захар после паузы. — Очень. Тебе не удастся опубликовать все это и выйти сухой из воды.
— Но что ты предлагаешь? Сжечь все, как просил Алексей? Ни за что! Все, кто должен сесть, сядут, я им помогу. Вершинин не должен был умереть, не должен!
— Не кричи, — попросил Захар, и я услышала, как он щелкает зажигалкой. — У меня есть предложение, только не знаю, как ты отнесешься к нему. В нашем городе находится отличная клиника пластической хирургии… — и я тут же его перебила:
— Все, не продолжай! Я согласна. Единственный выход — изменить внешность и свалить. Ты прав.
— Погоди, Стася. Это не так просто, как тебе кажется. И не так дешево, между прочим. Там сутки пребывания стоят… — но я снова перебила:
— Захар, это совершенно не имеет значения! Деньги у меня есть, их достаточно.
— Да ты бы хоть узнала сперва…
— Я же сказала — деньги у меня есть.
— Ох, и упрямая же ты, Стаська, — вздохнул Захар. — Ладно, я узнаю, договорюсь. Ты не сиди там, собирайся и быстро прилетай к нам. Только я тебя очень прошу, Насте не говори ни слова, ладно? Придумай что-то, соври — но не называй истинной причины. Достаточно того, что обо всем знаю я.
Я даже не обиделась, когда поняла, что он хочет защитить жену от возможных последствий моего визита. Он в этом совершенно прав, ни к чему Насте все эти подробности.
Захар оказался человеком слова — и в клинику помог попасть, и с главным редактором предварительно тоже договорился, и теперь, собираясь отправить ему первую статью, я даже не раздумывала, правильно ли поступаю. Правильно. Я делаю то, что должна.
Я поднялась со скамьи, выбросила окурок и пошла обратно в корпус. Из боковой аллеи вышел мужчина, неторопливо направился к крыльцу, и я невольно замедлила шаг, не хотела обгонять или идти вровень. И что-то в его походке, спине, манере держать голову показалось мне таким знакомым, что внутри начала развиваться легкая паника. Никаких знакомых я тут не ждала…
Не знаю, почему, но я нырнула в кусты, и вовремя — мужчина на секунду обернулся, и мне снова показалось, что лицо мне знакомо, хоть я и увидела его мельком и всего на мгновение. Черт, померещится же… Ну, идет себе мужик, приехал к кому-то… Может, это у таблеток, что мне дают, такое побочное действие в виде галлюцинаций? Только этого мне не хватало, надо у Женьки спросить.
Я еще немного попетляла по парку и все-таки решила вернуться не в корпус, а пойти в столовую. Почему-то хотелось почувствовать, что я не одна, что вокруг живые люди, пусть даже здесь не очень принято общаться.
Вот теперь я выглядела так же, как большинство здешних клиентов — в бинтах и с опущенным в тарелку взглядом. Уравниловка в действии. Но мне это состояние внезапно понравилось — я такая же, как все, у меня те же проблемы, что и у окружающих меня людей.
Я прохожу послеоперационную реабилитацию, озабочена только своим лицом и тем, как оно будет выглядеть потом. Отлично.
Закончив ужинать, я пошла к себе. Дверь в палату была приоткрыта, и я удивилась — неужели забыла закрыть, когда уходила? На пороге я остолбенела. Все мои вещи валялись на полу, из чемодана даже был вырван чехол, матрас на полу, ящики тумбочки выпотрошены… Что это?!
Я выскочила в коридор — Жени на посту не было, наверное, вызвали к кому-то. Что же делать? Кто мог устроить натуральный обыск в моей палате? Я села на диван у окна и обхватила голову руками, случайно задела прооперированное ухо и даже подскочила от острой боли:
— Черт!!!
— Что случилось? — Женя появилась из-за угла, как джинн из лампы.
— Ухо задела… слушай, Женька, ты давно с поста ушла?
