— Хорошо, прохладно. И дом хороший, и люди. Заира рассказала о себе, ей так хочется в Дагестан. Боится за мужа, переживает за сыновей, хорошо, что их вовремя отправили учиться в Германию. Барговский не может помочь им уехать в Россию?
Власов улыбнулся:
— Он занимается этим. Все будет зависеть от результата командировки.
— Ты скажешь мне, что узнал о пленных?
— Конечно, ты же не только жена, но и напарник, лучший в группе напарник.
— Я думала, для тебя лучший — Осипенко.
— Юра — совсем другое дело… Давай по очереди в душ.
Она поцеловала его и ушла.
Вскоре Максим и Роза наслаждались любовью под мерный шелест кондиционера и приятный звук падающей воды фонтана за окном.
Встали они в шесть часов, как по команде. Привели себя в порядок и уже собрались выйти на улицу, как явилась жена майора. Она принесла одежду. Власову длинную широкую рубаху из белой хлопчатобумажной ткани, атласный пояс, штаны, сандалии, куфию, головной убор и черный жгут к ней. Розе — тоже рубаху, но — цветную, с узкими рукавами, пестрые шаровары и платок. Женщины Ирака из бедных семей лиц не закрывали.
— Это вам на дорогу, мало ли кто остановит. Вас отпустят, в этом сомнения нет, но выглядеть вы должны как бедные крестьяне.
Власов рассмеялся:
— Смотреться это, конечно, будет забавно: на дорогом внедорожнике с пропуском и — в одежде бедняков.
— «Форду» Ватана уже лет десять. И американцы распродавали свою рухлядь за копейки. Аджан больше вложил, чтобы привести свой «Форд» в нормальное рабочее состояние.
— Ты пугаешь нас, Заира. Если у Ватана рухлядь, то мы можем не доехать до нужного района.
— Сейчас его «Форд» бегает как новый.
Роза, надевая предложенную одежду, спросила:
— А ты разбираешься в машинах?
— Конечно. У нас в Москве были «Жигули», здесь — «Тойота».
— Ясно, а сандалии мне почему не принесла?
— Потому, что бедные женщины у нас ходят босиком.
— Хорошо, что это всего лишь временный маскарад. Не понимаю, как можно носить все это. — Она надела рубаху-платье, которое доходило ей до щиколоток. — Да еще ходить босиком по улицам города.
— Люди ко всему привыкают, тем более если носят подобную одежду с раннего детства. Те, кто побогаче, позволяют себе другую. Ну все, я пошла. Роза, ты молиться будешь?
— Я уже помолилась, — хитро улыбнулась Тодоева.
— А, ну да, конечно. А я на молитву — и накрывать на стол. Женщина должна строго следить за хозяйством.
Она ушла. Власов рассмеялся, указывая на Розу:
— Ты, родная, просто изумительна в этом балахоне.
— Ты на себя в зеркало посмотри, крестьянин, — парировала Роза.
— Да, видок еще тот, как у басмача. Не хватает сапог и восточного халата с бараньей шапкой вместо этой куфии.
— Неплохо бы сфотографироваться, а?
— Нет, это плохая примета, Роза.
— Да брось ты, на телефон.
— Не надо.
Но Тодоева уже сделала несколько снимков и сохранила их в закрытые файлы.
— Накажу в следующий раз.
— Если вечерним сексом, то я готова нарушать дисциплину постоянно.
— Да ну тебя, пойдем на кухню.
— Майор с женой еще молятся.
— Тогда подождем. Ты только не кури без них, черт его знает, можно ли?
— Наверняка это здесь, как спиртное и свинина, не приветствуется.
Заправив постель, Роза последовала за мужем на кухню.
Там никого не было. Они присели за стол.
— Я бы кофе выпила, — проговорила Роза.
— Потерпи. Нехорошо без хозяев. Так не принято в любом обществе.
— Ладно, подождем.
Роза подперла подбородок ладонью, с любовью поглядела на Власова:
— А я беременна, Максим.
— Как? — только и смог выдохнуть Власов.
Женщина улыбнулась:
— Ну как бывают беременными? Пройдет время, и у нас будет ребенок. Ты не рад?
— Я счастлив, родная!
Он поднялся, подошел к жене, обнял ее:
— Я очень рад, безумно! Но скажи, ты знала о беременности, когда мы получали задание?
— Только перед самым вылетом купила тест. Помнишь, я ходила в магазин, а ты позвонил и сказал, что нас вызывает Барговский?
— Конечно.
— Вот тогда я купила тест и дома проверилась. Тест показал беременность.
— Почему ты ничего не сказала мне?
— Да как-то случая не было.
— А ночью? До того, как мы поехали в аэропорт?
— Не смогла.
— Ты понимаешь, что тебе надо было остаться?
— Понимаю, но жена должна быть с мужем. Везде и всегда.
— Ну, да, конечно, и в горе, и в радости. Но ты рискуешь теперь не только собой, но и ребенком. Роза, ну почему ты не сказала об этом раньше?
Тодоева посмотрела на Волкова:
— Ты не рад, Макс?
— Я очень рад, Роза, но нельзя же поступать так безрассудно. Что, мы без тебя не справились бы?
— Сейчас уже поздно об этом говорить.
— Эх, девочка ты моя, любимая, я же теперь места себе находить не буду.
— А и не надо ничего находить. Как работали, так и работаем. Срок небольшой, ничего незаметно. Отработаем, прилетим домой и, честное слово, я поговорю с Барговским. Он не будет привлекать меня к заданиям. Полковник просто прервет контракт, и я стану свободной. И тебя он будет беречь.
— Не надо меня беречь. Ты о себе и о ребенке думать должна.
— И о муже.
— Эх, горе ты мое.
Он прижал ее голову к своей груди.
В таком положении и застали их Гасид с Заирой.
Майор воскликнул:
— Если бы я не знал, что вы едете вместе, то подумал, что прощаетесь! Или ночи не хватило?
— Все в порядке, Гасид…
Майор поднял руки:
— Не надо ничего объяснять. — Он повернулся к жене: — Заира, подавай завтрак.
— Минуту.
После завтрака все вышли во двор.
Подъехал «Форд», в нем сидели Ватан, Демри и Камаль. Аджан собрал товарищей в городе, чтобы они не добирались пешком. Все были в такой же, как и Власов, одежде. Кроме Ватана — тот в белой рубашке, брюках и туфлях. Так одеваются служащие и зажиточные жители города.
Поприветствовали друг друга.
