Прошел час, смена часовых не производилась.
К Власову пробралась Тодоева:
— Макс, ну что тут?
— Тут ничего, а ты зачем пришла?
— Можно я буду с тобой? Извините, господин капитан, разрешите быть с вами?
— Роз, не надо, а?
— Ты же привык к официальному обращению на боевых выходах.
— Ты злопамятна.
— Нет.
— Но память у тебя хорошая, так?
— На память не жалуюсь.
— Ладно, оставайся. А на объекте тихо.
— Я могу посмотреть, что это за объект?
Власов отодвинулся в сторону, передал бинокль жене:
— Смотри, только укрывайся, когда луч прожектора будет приближаться к высоте.
— Ты инструктируешь меня, как курсанта.
— И тем не менее.
— Конечно, дорогой мой капитан.
Она посмотрела, отстранилась от отверстия, отдала оптику мужу:
— Похоже на временную тюрьму.
Власов, в свою очередь, припал к отверстию: наблюдать за объектом следовало беспрерывно.
— Похоже, но не факт. А как узнать, кого или что охраняет караул, ума не приложу.
— Знаешь, а ведь пленных должны выводить в туалет.
— У них может быть поставлена параша.
— Зачем? Какое удовольствие для боевиков выносить парашу. Или… они заставляют это делать самих пленных.
Власов оторвался от наблюдения, взглянул на Тодоеву:
— А ты права, Роза. Если здесь пленные, то кого-то из них мы должны увидеть. Что делают Ватан и Камаль?
— Легли спать. Сказали, что, как только поступит команда, они тут же будут в строю.
— Мне самому надо было объявить им отдых. Долго смотреть за объектом я не смогу. Часа через два подниму кого-нибудь.
— Я могу посмотреть.
— И до тебя очередь дойдет. Обустраивайся здесь, если не хочешь уходить, и спи. И пусть тебе приснится приятный сон.
— Я давно не вижу снов.
— Многие бы тебе позавидовали.
— Кроме одного. Объяснить, какого?
— Нет. Это сон о зверствах карателей.
— Да, это сон, который в мельчайших подробностях восстанавливает то, что произошло десять лет назад.
— Может быть, он когда-нибудь отпустит тебя.
— Может. Когда родится наш сын.
— Сын? Почему не дочь?
— Не знаю, но я уверена, что у нас будет сын.
— Ну и прекрасно, хотя я не против дочери и даже двойни.
Она поцеловала его и свернулась калачиком у каменной стены.
Власов вернулся к наблюдению.
В 1.50 в левом от холма модуле началось движение.
Вышел охранник, потянулся, поправил американскую штурмовую винтовку, что-то крикнул. Вышли еще трое, неожиданно обернулись к правому модулю.
Власов пригляделся. В дверь кто-то определенно стучал. Старший, тот, что вышел первым, вызвал еще одного охранника. Подал команду. Один направился к траншее, откуда уже вылез отстоявший смену часовой, двое пошли наверх, по тропе. Четвертый со старшим подошли к правому модулю. Старший что-то крикнул, двери продолжали содрогаться от ударов. Боевик сплюнул на грунт. Сверху спустились двое, прошли в свой модуль.
Старший кивнул подчиненному. Тот открыл дверь и за шиворот вытащил на улицу человека.
Власов напряг зрение, пытаясь рассмотреть лицо невольника. И… увидел его. Это был заместитель главкома ВКС по личному составу, генерал-майор Худенко. Вид его был не ахти, но это определенно был он. Нервная дрожь пробежала по телу Власова: «Есть! Нашли тюрьму!»
Генерала пинками погнали к сортиру. Находился он там недолго. Обратно бежал бегом. Дверь правого модуля закрылась. Старший, осмотрев территорию и террасу, потащился к левому модулю. Часовой за ним. Новая смена караула приступила к несению службы.
— Отлично, — проговорил Власов, — просто отлично!
Его услышала проснувшаяся Тодоева:
— Что случилось, Макс?
— Мы нашли их, Роза.
— Что?
— Я только что своими глазами видел генерала Худенко, одного из трех захваченных наших военачальников.
— Как?
Власов рассказал жене, чему стал свидетелем.
— А ты не ошибся, Макс?
— Нет, Роза, я видел его лицо. Вид у Худенко, прямо скажу, плохой.
— А какой он должен быть у человека, захваченного террористами?
— Да, это так. Роза, принеси, пожалуйста, кейс и разбуди Ватана.
— Я проснулась, уже не усну, так что пусть мужчины спят, я посмотрю за объектом.
— Хорошо, принеси кейс и не высовывайся.
Тодоева выполнила приказание.
Власов включил спутниковую станцию, немного подумав, набрал номер руководителя частной военной компании.
В Москве было такое же время, а именно 2.20. Барговский ответил не сразу:
— Ну, похоже, ты нашел, что искал, раз звонишь в это время.
— Доброй ночи, Борис Львович.
— А она добрая?
— Добрая.
— Тогда доброй ночи, Макс, выкладывай.
— Мы нашли вражескую тюрьму, где содержатся наши генералы, я видел Худенко, его выводили в туалет.
— В это время?
— Видно, приперло.
— Ты видел одного Худенко?
— Да.
— А если в этой тюрьме он один, а остальные в другом месте?
— Скажите, Борис Львович, как вы думаете, стал бы охранять одного человека, пусть и генерала, размещенного в модуле на пятнадцать человек, наряд боевиков численностью до семнадцати человек, и это с группой обеспечения?
— Да, пожалуй, не стали бы. Но и полной уверенности в том, что в этой тюрьме находятся все наши объекты, нет.
— До утра мы все узнаем точно. Пленных должны выводить на прогулку. Если нет, то — на прием пищи либо доставлять пищу в модуль. По количеству пищи я определю, сколько человек в модуле.
— Хорошо, будем считать, что ты нашел тюрьму, кстати, где она?
— С обратной стороны перевала у Абу-Дейра.
— Значит, все-таки объект Абу-Дейр?
— Ну, можно сказать и так. Тюрьма временная. Все можно легко разобрать, загрузить в машины и вывезти, не оставив никаких следов.
— Охрана, точный состав смены, график службы, вооружение, техническое обеспечение?
— В смене три человека, один у проволочно-деревянной ограды, являющейся своеобразным шлагбаумом в траншее, двое — над объектом.
