— Нашелся старик, скоро первый раз отцом станешь.
— Дай-то бог.
— А чего? Роза родит тебе богатыря, будешь его в коляске возле дома катать, вместо того чтобы пить водку в баре.
— Ладно, посмотрим.
Послышался рокот вертолета.
«Ми-8» вынырнул из ущелья внезапно, сделал круг на предельно малой высоте и завис метрах в пятидесяти от дороги.
Борттехник открыл дверь, выставил трап.
Власов подал команду:
— Все на борт!
Бойцы двинулись к вертолету.
Ушли Осипенко с Волковым, за ними Ткачев с Голубевым, последними шли Власов, Тодоева и Коваленко.
Когда на земле оставался только Максим, из кустов, от которых недавно отошла группа, раздалась короткая, всего три выстрела, очередь.
Власов резко обернулся.
Он увидел боевика, откинувшего бесполезный уже автомат и смотрящего на Максима презрительным взглядом.
Власов дал очередь. Бадар пошатнулся и упал на спину.
— Вот и опасность. Чувствовал ведь.
Он стал поворачиваться и почувствовал, как на него навалилось тело Тодоевой. На груди и животе — кровь.
— Роза!
— Больно… ребенок… спаси, Макс, — и потеряла сознание.
Максим опустил ее на землю.
Из дверей выскочили Осипенко и Голубев.
— Что случилось, Макс?
— Вот ваша зачистка! Врача! Пулей!
Спрыгнул Коваленко, отодвинул Власова.
Тот, закрыв лицо руками, сел на камень.
— Как же так? — проговорил Осипенко. — Мы же все осмотрели!
— Отвали.
Он встряхнулся, бросился к жене.
Голубев перехватил его:
— Командир, не мешай врачу.
Вышел командир экипажа. Понял, в чем дело, закурил рядом с трапом.
Врач поднялся:
— Держись, командир. Роза умерла.
— Нет! — пронесся над плато нечеловеческий крик Максима. — Нет!
Он бросился к ней, поднял голову, стал целовать губы, лицо, лоб.
Офицеры молча стояли вокруг.
Командир экипажа посмотрел на часы:
— Да, надо же… Но нам пора взлетать, а то все останемся на этой земле.
Осипенко подошел к другу:
— Макс! Пора лететь, не успеем.
— Отвали.
— Макс! Да будь ты мужиком. Это война.
Власов с трудом взял себя в руки, поднял бездыханное, пробитое пулями тело жены, занес на борт, положил на скамейку головой себе на колени.
Командир экипажа покачал головой:
— Черт бы побрал эту войну. Надо же, вот так. — И направился в кабину.
Через несколько минут вертолет поднялся над плато и, набирая скорость и высоту, взял курс на Иран.
Осипенко спросил Власова:
— Макс? Ты не должен доложить Барговскому?
Максим никак не отреагировал.
Осипенко сел рядом, спутниковую станцию держал Коваленко.
Спустя три минуты она сработала сигналом вызова.
Трубку взял Юрий.
— Осипенко на связи, Борис Львович.
Барговский удивился:
— Почему ты? Где Власов?
— Понимаете, Борис Львович, он не может ответить.
— Что случилось?
— Розу убили.
— Что? Тодоеву? Когда, как? Где вы?
— Группа на борту «Ми-8», отошли от района эвакуации. Они с Максом последними поднимались на борт, а тут — боевик. Мы недосчитались одного из их взвода. Зачистили местность, никого не обнаружили, а он, гад, где-то затаился. В общем, Роза поднималась по трапу, когда он выстрелил. Макс завалил его… В нее попали три пули. Врач пытался помочь ей, но бесполезно, она умерла. Сейчас лежит на коленях у Макса.
Барговский чертыхнулся:
— Твою мать, как вы прозевали боевика?
— Бывает, Борис Львович.
— Значит, Макс никакой?
— Никакой. Погибла ведь не только Роза.
Голос Барговского напрягся:
— Кто еще?
— Ребенок.
Непродолжительная пауза.
— Что еще за ребенок?
— Роза была беременна.
— Беременна? И она знала об этом, выходя на задание?
— Знала, Макс не знал, иначе не пустил бы.
— Понятно. За командира, значит, ты.
— Получается так, Макс не может…
Барговский оборвал Осипенко:
— Я все прекрасно понимаю. Слушай меня, борт сядет в городе Седжан недалеко от Тегерана, там вас будет ждать «Ил-76». Генералы и турецкий полковник улетят на «Ми-8», вы с командой спасателей, они занимались подготовкой местных специалистов, на «семьдесят шестом» возвращаетесь в Москву. На аэродроме встречу лично. Да, еще я могу связаться с Хмеймимом. «Ми-8» доставит наших начальников в Гурад, переговоры все-таки должны состояться, потом он пойдет на базу. Экипаж получит команду доставить Розу туда. Там все условия для хранения тела. Немного позже ее доставят в гробу, ну, а мы устроим достойные похороны.
— Макс не отдаст ее.
Барговский вздохнул:
— Не отдаст. Ладно, везите ее в Москву на «Ил-76», здесь специалисты встретят. Как понял?
— Понял. Летим до Седжана, пересадка на «Ил-76», перелет на загородный аэродром Москвы, там встретите вы, труповозка и медики для Макса.
— Эх, Роза, Роза, почему не сказала?
— Вы же ее лучше нас знаете.
— В том-то и дело, думал, что знаю. Все! Докладываю заказчику о выполнении задания. До связи или скорее — уже до встречи.
— До встречи, Борис Львович.
Осипенко отключил станцию.
Власов взглянул на него:
— Что, Юр?
— Барговский. Сожалеет, выражает соболезнования.
Максим покачал головой:
— Это страшно, Юра, мне сейчас первый раз в жизни страшно. Я не представляю, как Розу будут опускать в могилу.
— Что тебе, Макс, сказать? У меня нет слов, твое горе — это и мое горе.
Максим кивнул и вновь забылся.
Вертолет благополучно пересек границу и вошел в воздушное пространство Ирана, где ему уже ничего не угрожало.
В 19.00 местного времени он приземлился на аэродроме недалеко от небольшого поселка Седжан. Экипаж заглушил двигатель. Вышел командир, за ним борттехник открыл дверку и опустил трап:
