На сороковой день конференции Фам Ван Донг официально признал необходимость отдельного обсуждения ситуации, сложившейся в Камбодже и Лаосе, как отличной от ситуации во Вьетнаме. Франция соглашалась признать Лаос полностью независимым, а ДРВ обещала вывести из Лаоса все вьетнамские вооруженные силы "как только исчезнет внешняя угроза для Лаоса", под которой подразумевалась опасность со стороны Таиланда или Камбоджи, и соглашалась, что политическую судьбу Лаоса должны решить отдельные переговоры внутри страны между Патет Лао и правительством Сисаванга Вонга (мало кто сомневался, что итогом таких переговоров станет окончательный приход к власти в Лаосе коммунистов). Такой же компромисс формально был достигнут относительно Камбоджи — решением конференции французские войска оттуда окончательно и официально выводились, стране предоставлялась независимость, правительство Сианука обязывали удалить от власти Пол Пота и его сторонников, после чего — провести переговоры с "восточными", провьетнамскими, коммунистами из Кхмер Исарак, и сформировать с ними единое "правительство национального согласия", которое французы и готовы были признать законным (а вот в реальность этого плана никто не верил — трудно было представить, что бешеные "красные кхмеры" сложат оружие, так что в Камбодже обещала разгореться гражданская война, к которой впрочем Франция уже не имела никакого отношения). Решение о принятии или непринятии освобожденными странами внеблокового статуса перекладывалось на плечи их будущих правительств. По поводу Южного Вьетнама французы, в конце концов, согласились на советский вариант — Южный Вьетнам при совместных действиях правительства генерала Хина и Вьетконга должен был организовать референдум, на котором и решится вопрос о присоединении к ДРВ (поскольку по данным разведок около восьмидесяти процентов жителей Южного Вьетнама были за объединение, то тут исход не вызывал вопросов). В тот же день Молотов сделал ряд уступок по вопросу о составе международной комиссии по контролю за миром в Индокитае, высказав предположение о том, что она может состоять из трех членов: один от западной страны, один — от социалистического лагеря и один — от нейтральной стороны, не участвующей в конфликте — одного из индийских государств.
После этих событий недовольная продвижением дела примирения и полнейшим равнодушием к требованиям Зьема американская делегация несколько дней отказывалась принимать участие в заседаниях. Так как "президент Южного Вьетнама" оставался в подвешенном состоянии — его не признала ни одна страна мира, кроме США, а по решению конференции вся работа по организации референдума в Южном Вьетнаме падала на Вьетконг и Хина, Зьем же словно не существовал. На сорок шестой день конференции все ее участники наконец собрались на заключительное заседание, и 29 декабря 1953 года было одобрено: четыре соглашения о прекращении огня между французами, Вьетконгом, Патет Лао, Кхмер Исарак и правительством Сианука; три соглашения об упомянутом выше политическом статусе Южного Вьетнама, Лаоса и Камбоджи; и Заключительная декларация Парижской конференции. Но делегация США отказалась поставить свои подписи под Заключительной декларацией и огласила две односторонние декларации — от имени США и от имени правительства Нго Динь Зьема, в которых выразила несогласие с итогами конференции. Также с односторонней декларацией о территориальных претензиях к Южному Вьетнаму или будущему единому Вьетнаму выступила камбоджийская делегация Сианука. Все эти три декларации были прочими участниками конференции отвергнуты…
Подписанные соглашения, в частности, предусматривали проведение в Южном Вьетнаме референдума после двухлетнего переходного периода — в декабре 1955 года, и создание трехсторонней Международной комиссии по контролю для наблюдения за реализацией упомянутых соглашений. Тем временем, США уже полным ходом вели подготовку к интервенции во Вьетнам. В американском государственном департаменте полагали, что, борясь против коммунизма во Вьетнаме, США предотвращают будущее нападение на Австралию…
Несмотря на уход французов из Индокитая Парижская конференция не принесла этому региону долгожданного мира, а ее положительные результаты, в основном, остались на бумаге. Тем не менее, она стала важной дипломатической победой ДРВ и СССР.
Вместо эпилога. Иван Антонович Ефремов. Член-корреспондент АН СССР и будущий писатель-фантаст.
Что ж, вот он и вошел в Академию Наук СССР… Чего там, в другой истории, так и не добился. И были поздравительные телеграммы и устные поздравления от друзей, знакомых и коллег — искренние, и не очень, и просто дежурные. Награды и звания никогда особо не волновали Ивана Антоновича, но он знал, что, став членом-корреспондентом, действительно сможет принести науке больше пользы. Хотя бы доделав то, чего не успел ТАМ, дописать те книги, что остались не оконченными, а то и не начатыми, а только запланированными. А таких не так уж и мало.
Обязательно нужно написать вторую часть "Тафономии", посвященную мезозою и кайнозою (первая часть касалась палеозойской эры) — это будет весомый вклад нового члена-корреспондента в развитие палеонтологии и геологии… Затем, научно-популярную книгу о палеонтологии, где рассказать понятным всем языком — что наука о древних костях может быть и полезной и интересной. Может быть, эта книга когда-нибудь попадет в руки каком-нибудь молодому человеку — и сыграет ту же роль, как для него самого, встреча с академиком Сушкиным, после которой восемнадцатилетний выпускник мореходной школы Иван Ефремов, прежде мечтавший стать капитаном дальнего плавания, вернулся с Дальнего Востока в Ленинград, чтобы поступить в ЛГУ и выучиться на палеонтолога. Наверное, будут и другие научные труды, благо, теперь у него есть большая фора во времени — и помощь "Ордена Рассвета" в немедленном издании, отчего бы не воспользоваться, если не для себя, а для науки? То, что уже было им написано там — здесь переработать и отредактировать. А образовавшееся свободное время потратить на написание того, что там — не успел.
Ефремов переворачивал листки бумаги. Артефакты из будущего нельзя было выносить из хранилища — но отчего бы у писателя на столе не может быть машинописных копий "неизвестного автора", присланных на рецензию и отзыв? И не надо непосвященным в Тайну знать, что этот автор, он сам из того времени. Вот небольшая брошюра "Тайны прошлого в глубинах времен" — ее только просмотреть внимательно, исправить что-то, если есть ссылки на пока еще не совершенные в этом времени открытия — и в издательство, как короткую научно-популярную книгу. Вот вторая часть "Дороги ветров" — "Память земли". Здесь, конечно, придется уже многое править перед изданием — ведь в этой ветви истории работа монгольской экспедиции была куда более широкой и глубокой. Но это даже интересно — сравнивать свои заметки ТАМ и свою память ЗДЕСЬ. Так же и художественная литература — где встречались идеи, которые он уже давно обдумывал и собирался изложить. В "Лезвие бритвы" вошла небольшая повесть 'Тамралипта и Тиллоттама', которую он начал писать как раз этой осенью, еще до знакомства с тайной Рассвета. Теперь она не будет завершена — вернее, войдет целиком в доработанный роман. Цитаты из которого (об этике и эстетике, как "закрепленной целесообразности") уже озвучил сам товарищ Сталин в своих трудах — значит, остаться им в тексте каноном, ну а "индийские" главы придется слегка изменить, с учетом того, что в сейчас творится на полуострове Индостан.
