Кимура смотрел в голографическое лицо, пытаясь представить что чувствует девушка. Участвовать в таком отвратительном акте, знать, что пусть и не сознательно, но причастен к убийству невинных, жить с этим и продолжать работать по специальности – это настоящее испытание на прочность.
– Все же, почему Горизонт? – повторил он свой вопрос.
– Потому что было бы возможно еще дальше – я бы выбрала то место.
Штурман поднялась, вытянулась.
– Разрешите идти?
– Идите, – поднял на нее глаза Акияма. – Еще раз спасибо.
Штурман сделала было шаг к выходу, но вдруг остановилась.
– Что-то еще, госпожа Кирика?
– Я не рассказала вам про «Юор-317». Я все же считаю это важным.
Кимура вздохнул, но разрешил:
– Я слушаю.
– Автоматический транспортник «Юор-317» совершал полет по маршруту «Глизе-1» и «Глизе – 8» в составе транспортного конвоя из трех кораблей схожего класса. Во время следования он неожиданно пропал на двадцать три минуты. Корабль не наблюдался ни визуально, не техническими средствами. Конвой вынужден был остановиться и передать сигналы бедствия на базу. Спустя некоторое время «Юор-317» неожиданно появился и продолжил путь. Как позже выяснилось, транспортник мгновенно переместился в созвездие Южной Гидры, где его присутствие фиксировали всевозможные устройства, после чего вернулся обратно. Официальные службы не смогли объяснить данный инцидент – мгновенное перемещение на такие расстояния невозможно без помощи Арок.
Она сделала паузу. Спросила:
– Господин капитан, вы знаете единственного выжившего, вернувшегося из-за Горизонта?
– Это риторический вопрос, госпожа Кирика? – нахмурился Кимура. – Если речь про Императора, то он никогда лично это не подтверждал. А о косвенных доказательствах пусть судят мифотворцы.
– Но только он умеет создавать Арки.
– Причем здесь это?
– Наверное вы правы, – маска альциона потухла, лицо сменилось зеркальной поверхностью. – Наверное, ни причем. Только вот одна особенность… Помните, я говорила, что у Горизонта нет собственного голоса? Так вот, у Арок его тоже нет.
20. Юрий Гарин
Сява не сдержал слово – был замечен в аккумуляторном отсеке, где продавал «нерв» матросу из обслуги. Попытался юлить, мол, матрос не из техников, а в аккумуляторный они попали просто по пути. Юрий не позволил Барбекю играть с собой, высадил ему ударом пару зубов и слегка придушил. Вместе с Одегардом отволокли Сяву к офицерскому отсеку, где бросили, предварительно выдавив ему на грудь «нерв» из маленьких шприц-тюбиков.
Пока шли обратно, Гарин поймал на себе задумчивый взгляд норвежца.
– Что не так? – спросил Юрий, вытирая носовым платком ободранный кулак.
– Ты когда Барбекю в бороду бил, у тебя лицо было такое скучающее, словно ты ботинки шнуровал.
– Так уже привык, Рэй. И не испытываю от этого удовольствия, поверь. А как я по-твоему должен был его бить?
– Не знаю… Ладно, все. Забыли.
– Ты ведь понимаешь, что я не могу иначе? – нахмурился Гарин. – Этим людям нельзя давать пустые обещания, они воспримут это за слабость.
– Юра, я понял, – примирительно вскинул руки норвежец. – Я же не осуждаю, просто внимание обратил. Ты раньше таким не был, дрался яростно, аж горел весь.
Юрий посмотрел в темные глаза товарища, попытался заметить в них хотя бы намек на иронию.
– Я раньше дрался потому, что меня били, – Гарин убрал руки в карманы. – А сейчас бью, чтобы больше не драться.
Чернокожий контрактор скривил на сторону свои полные губы, в глазах заиграли смешливые огоньки.
– Ты иногда хоть сам себя послушай, Юрий Гарин, – прогудел он. – Такие фразы иной раз задвигаешь, хоть записывай.
Гарин улыбнулся.
– А ты не мешкай, черпай мудрость пока я жив.
Тихо рассмеялись, шагая бок о бок по коридору. Возле блока связи Юрий остановился, притормозил товарища.
– На самом деле, Рэй, мне не по себе, – признался Гарин. – Я чувствую, что нам как-то все легко дается.
– Легко? – удивился Одегард. – Да у меня только кости перестали болеть после кулаков Примы. И кубрик больше не похож на тюремную палубу, где в любой момент могут посадить на заточку. Парни это видят, парни это ценят.
– Прима не из тех, кто вот так запросто сдается, – замотал головой Гарин. – Нет, дружище, он словно затаился, словно выжидает момент.
– Может, он просто испугался нового капитана? – сам себе усмехнулся Одегард, понимая, что сказал шутку.
– Не думаю, что его пугает карцер и лишение премии, – озвучил его мысль Юрий. – Тут что-то другое. Опять же, эти его слова про конец игры… Конец, понимаешь? То есть сейчас она идет к завершению. А вот что именно идет к завершению?
Рэй пожал плечами, предоставив времени расставить все по местам. Лишь сказал, указывая на дверь радиорубки:
– Кое-что можно выяснить сейчас.
Вход в любые отсеки связи осуществлялся исключительно по офицерским пропускам. Однако, Гарину с товарищем не было нужды проникать внутрь – они дождались нужного человека в коротком закутке подле радиорубки.
Младший офицер связи пытался взять дерзких контракторов начальственным тоном, но быстро умерил гонор, когда его ткнули носом в присланные Беком записи. Отпираться дальше не стал, быстро выдал все, что знал, отсутствующим взглядом рассматривая серую стену.
Юрий оказался прав – Прима общался с кем-то в пределах сектора. С кем именно неизвестно – Лу использовал веерную трансляцию, после сеанса стирал историю контакта. Единственное, что точно известно – его визави либо следует параллельным с «Полынью» курсом, либо двигается где-то впереди.
– Что у нас впереди? – почесал макушку Одегард.
– Техническая база «Глизе-33», – Юрий задумчиво провел ладонью по усам. – До нее неделя пути.
Прима передавал что-то на базу? Вполне может быть. Учитывая, как активно Прима распространяет наркотики, логично предположить, что ему нужно во время полета где-то пополнять запасы.
Своими соображениями он поделился с Рэем, который спросил в свою очередь:
– Что собираешься с этим делать?
– Я планирую вышибить эту дрянь с корабля. Лучший вариант – не допустить ее сюда вовсе.
Версия выглядела вполне рабочей. В нее даже укладывалось странное покладистое поведение Примы – он не хотел все время пребывания на «Глизе-33» провести в карцере.
А такие шансы у него вполне были. Капитан, как и обещал, продолжал закручивать гайки дисциплины туже и туже, стараясь сделать из распущенного личного состава некое подобие воинского подразделения.
