Он закинул ноги на кровать и, неторопливо потягивая пиво, уставился задумчивым взглядом куда-то сквозь стену. Вздрогнул, когда в тишине комнате запищал сигнал вифона. В воздухе проявилась надпись: «Оли барахолка».
– Алло, – отозвался старатель.
Вифон продолжил пищать, переливаясь разными цветами.
– Зараза!
Чуть не расплескав пиво, Йенсен спустил ноги на пол, дотянулся до покрывала, под который завалилось устройство, и откинул его. Повторил уже громче:
– Алло!
Буквы моргнули и на их месте, вместо видеокартинки, появился черный контур человеческой головы с пометкой «Абонент скрыт приватностью». Раздался брюзжащий голос старого Оли:
– Не спишь?
– Не сплю, – Карл бросил взгляд на дверь, удостоверившись, что та прикрыта. – Чего шифруешься?
Оли прокашлялся, смущенно ответил:
– Не люблю я эти новомодности с изображением. Ни яйца почесать, ни в носу поковыряться.
– Так ты не ковыряй. И не чеши, – резонно предложил Карл.
Собеседник еще раз кашлянул, словно такая идея не приходила ему в голову. Потом ответил:
– Я, собственно, вот чего звоню. Нашел я покупателя на твои реликты.
– О, отлично, – приободрился Карл. – Кто?
– Не местный.
– Собственно, мне насрать.
– Ну и я о чем.
– На какой цене сговорились?
– Тысяча триста.
Йенсен нахмурился.
– Чего-то ты путаешь. Раритетный отсек с древнего корабля, да еще и в таком состоянии, должен был уйти куда как дороже.
Оли на другом конце сигнала хмыкнул, с издевкой забрюзжал:
– Так-то оно так, только на этом твоем древнем отсеке значок биологической опасности стоит. И, думается мне, что сертификата карантинной службы у тебя нет.
Точно! Вот что это был за значок, похожий на желтого растопыренного осьминога!
– Че, приуныл? – насмешливо спросил Оли.
– И как теперь быть? – сокрушенно спросил Йенсен.
– Как, как… Каком кверху. Мои ребятки все подчистили, не ссы. Но цену пришлось скинуть, сам понимаешь.
– Угу, – Карл непроизвольно сжал кулаки, словно мог удержать внезапно утекающую прибыль.
Но Оли еще не закончил.
– Не вещай нос, родственник, – старый пройдоха выдержал паузу. – Восполнишь ты свою потерю с лихвой.
– Говори.
– Я саркофаг, который в отсеке был, отдельно загоню. По хорошей цене, ей-ей.
– Какой саркофаг?
– Криокамера, балда. Для анабиоза.
– Нахрена ты его демонтировал из медблока?
– Ничего я не демонтировал. Он не часть отсека.
Тут Карл позволил себе удивиться.
– Как не часть отсека?
– Так, не часть. Мои приборчики показали, что эта хрень сильно старше.
После короткой паузы добавил:
– Да и вообще … У этой криокамеры технология какая-то непонятная.
– В смысле – непонятная?
– Непонятно как работает, вот какой смысл. Там, собственно, и работать то нечему, ни механизмов, ни электроники, ни датчиков. Я много чего своими руками в жизни разбирал, но такого еще не видел.
Было слышно, как Оли закряхтел, прочищая горло. Йенсен терпеливо ждал, забыв про пиво.
– Я тебе так скажу, родственник, – произнес, наконец, барахольщик. – Раз этот саркофаг засунули в медицинский модуль с функцией аварийного отстрела, значит, очень сильно они его опасались. Мы, само собой, все проверили, никакой заразы не нашли. Но ты там присмотрись к своим найденышам получше. Что-то с ними не так.
Йенсен только крякнул, чувствуя, как беспокойно засосало под ложечкой.
4. Юрий Гарин
Юрий прыгнул и плечом врезался в размахивающего ножом старателя. Тот не удержался на ногах, и они вместе рухнули на пол, разгоняя столпившихся зевак. Тучная фигура мягко спружинила под Юрием, из груди вырвался тяжелый алкогольный выдох. Не дав противнику опомниться, Гарин перехватил потную руку, вывернул кисть с ножом и вытащил оружие из разжавшихся пальцев. Старатель возмущенно завозился, пытаясь скинуть Юрия, но тщетно.
Рядом сдержанно ругался Андерс, хлопая по щекам другого загулявшего гостя. Тот никак не желал приходить в себя после хорошего тычка парализующим стэком, лишь бессвязно мычал. Чуть в стороне от напарника сидела на полу пьяная виновница конфликта. Задранное платье оголило толстые ляжки, белыми окороками выделяющиеся в полумраке клуба. Посетительница самодовольно выдыхала в воздух сигаретный дым, с гордостью окидывала присутствующих мутным взглядом коровьих глаз.
Вокруг ухала и грохотала музыка, синтетическая и надрывная. На танцполе, в вихре меняющих цвет частиц, извивались и прыгали люди. За ними наблюдали пьющие и курящие гости, развалившиеся под звукоподавляющими куполами столиков. Среди них незаметными призраками мелькали официантки.
Бессвязно мычащих и икающих клиентов отвели в рекреационную, вежливо улыбаясь и успокаивая. Юрий вернулся в зал, расположился возле бара. Посмотрел на свои дешевые наручные часы – до конца смены осталось пара часов. Слава отцам-духовникам!
– Смотри, – привлек его внимание чернокожий бармен, наваливаясь на стойку толстым животом. – Кирасиры спустились. Сейчас пойдет жара!
Сквозь светящуюся арку в зал вошли четверо, все в одинаковой форме с серебристыми значками на плечах и рукавах. Секунду задержались, высматривая свободный столик, с чувством собственного достоинства двинулись за подошедшим администратором. За ними, словно подсолнухи за солнцем, поворачивались лица сидящих гостей. Кто-то резко засвистел, но его оборвали.
Они выглядели чужеродными здесь, среди грубых докеров, старателей и проституток. Как дорогие ружья среди грязных мотыг.
– С «Кальмия», – прокомментировал заметно повеселевший бармен. – Из похода вернулись. Хорошо, если опять на ремонт задержатся.
– Почему? – не удержался от вопроса Юрий.
– Ты откуда свалился? – хмыкнул бармен, искоса посмотрев на Гарина. – Они в походе восемь месяцев торчали, без выпивки и женской ласки. Сейчас самый заработок пойдет, только отгребай.
Из светящейся пыли проявилась деловитая официантка, спешащая с подносом. Бармен только успел кинуть ей, подавшись вперед:
– Надолго они?
Та лишь пожала плечами, убегая прочь.
Бармен закряхтел, втягиваясь обратно за стойку, как черепаха в панцирь. Взгромоздился на стул, подперев кулаками бока. На его лице читался весь спектр эмоций.
Юрий слушал бармена в пол уха. Он с неподдельным любопытством разглядывал гостей в форме, которые беззаботно развалились за угловым столиком и, улыбаясь, беседовали с подсевшими к ним девушками.
