– Что именно ты задумал, Юрий? – наконец спросил он.
Хороший вопрос. Что же действительно он задумал? Самому бы понять.
– Ничего такого, о чем бы потом жалел, – Гарин придал тону убедительность. – Ты сделаешь видеозапись моего рассказа. Это же не сложно?
– Не сложно. Можно сделать объемную картинку, с запахами и тактильными ощущениями.
В который раз Юрий поразился инструментарию этих нейронных сетей. Куда уж ему с его перепрошитым медицинским модулем.
– Сделай, как сможешь. Только, пожалуй, давай без запахов. Нечего меня нюхать.
– И что ты будешь с этой записью делать?
– Я надеялся, что в этом ты мне поможешь.
– Я? – удивился Норах. – Чем?
– Думаю, нетрудно будет разместить эту запись в открытом доступе? Ну, чтобы все, кто хотел, могли ее посмотреть?
– Не самый быстрый способ найти помощников в твоем деле, – покачал головой дистант. – Ты себе просто не представляешь объемы данных в открытых информационных сетях.
Гарин вздохнул, мол, что тут поделаешь?
– Тогда буду еще сильнее признателен, если отправишь мою историю в какие-нибудь организации, интересующиеся чем-то подобным.
– Боюсь, психиатрические заведения в Империи упразднены.
– Что? – не понял Юрий.
– Я говорю, что мне ясень ход твоих мыслей. И, я так понимаю, сам ты не планируешь попадать в руки социальных служащих?
– Выходит так, – не стал скрывать Гарин. – Я буду искать способы вернуться обратно в тот сектор, где может быть моя Земля… мой корабль. Буду искать сам. А там, глядишь, и записью кто заинтересуется.
Ноздри кирасира расширились, впуская долгий вдох. Потом, сквозь сложенные в трубочку губы, последовал такой же долгий и задумчивый выдох. Норах встал, сложил тонкие руки на животе и прошелся по кубрику.
Гарин с тревожным ожиданием наблюдал за ним.
Не много ли он хочет от этого дистанта? С чего бы тому вообще соглашаться помогать? Из чувства долга за то, что Юрий когда-то спас его, помог избежать ареста и не сдал властям? Так Норах и так уже отплатил за все сполна.
А с другой стороны, к кому еще обращаться?
– Сколько, ты говорил, твоих соплеменников осталось на том ковчеге? – остановившись, спросил аджай.
– Шестьсот сорок, но точной статистики я не помню. До Аварии, я читал, было три тысячи.
– С записью многого не обещаю, – подумав, произнес Норах, – Я пока не знаю, кому именно можно отправить твою историю, но сделаю что смогу. Зато точно посодействую в другом.
Он вновь повторил удар ножом, подсмотренный у Гарина, хитро улыбнулся:
– Если получится, попробую пристроить тебя контрактором. Есть у меня в одной компании неплохие связи. Если повезет, попадешь в нужный тебе сектор.
Слово «контрактор» было Юрию незнакомо. Он нахмурился, переспросил:
– Пристроить куда и кем?
– В частную военную компанию. Они постоянно набирают новых сотрудников.
С этим термином Гарин тоже не встречался, хотя в памяти всплыл образ, увиденный в каком-то фильме – орава разношерстно одетых людей, спускающихся по рампе древнего корабля. В сравнении с имперскими солдатами они выглядели неряшливо и недисциплинированно. Правда, в фильме их называли рейтарами – наемными военными, служащими под армейским командованием.
– Это точно хороший выбор? – с сомнением спросил Юрий.
– Извини, это все, чем могу помочь, – хмыкнув, пожал плечами дистант.
Гарину на секунду стало стыдно за себя. Он поспешил пояснить:
– Ты пойми меня правильно, я просто совсем плохо ориентируюсь во всем этом… Я и так перед тобой в долгу, так что и вовсе не обязан…
– Мой народ не верит в долги, – отмахнулся аджай. – Если ты что-то делаешь, что-то кому-то даешь, то это твой выбор, никто тебе за него не обязан. Еще у нас говорят, что когда прикасаешься к чьей-то судьбе, то переносишь часть ее на себя. А у тебя довольно интересная судьба.
Он вдруг замер, прислушиваясь к своей инбе, торопливо засобирался:
– Меня вызывают на смену. Позже еще зайду, поболтаем.
– Норах, – окликнул его на пороге Гарин. – Не скажешь… кхм, у Марии есть кто?
– У Марии? – состроил недоуменное лицо кирасир.
– Ну, девушка-врач. Ухаживает за мной. Я думал, может быть получится с ней… Ну, того…
– Хех, – усмехнулся Норах. – У Марии нет того, куда бы ты хотел «того». Она медицинский репликант.
– Серьезно? – разочарованно протянул Юрий.
– Ну ты даешь? – рассмеялся аджай. – Им специально настраивают внешность так, чтобы пациенту было приятно общаться. Социальный импринтинг, лечебный эффект общения и прочее.
– Очень жаль, – искренне вздохнул разведчик.
Потому как женщины у него не было уже довольно давно, а тут, все же, могло что-то получиться… Мда.
– Кстати, посмотри на свой отремонтированный модулятор, – указал на сверток Норах.
И уже в закрывающуюся дверь добавил с хитрой улыбкой.
– Имя ему сам дашь.
12. Карл Йенсен
– Мне вот всегда было интересно, если бог вечен, то чем он занимался до сотворения Вселенной?
Вили, которого все звали просто Вили, сидел, привалившись к ребристой стенке спальной секции, и накручивал на грязный палец свою тонкую козлиную бородку. Многие предполагали, что он тронулся умом после пережитого в Дэннийорде, но Карл считал его попросту придурком.
– Вили, – откликнулся с верхнего яруса Грегор, высунув нос из спального мешка. – Для нашего незавидного положения ты задаешься слишком глобальными вопросами.
– Мне правда интересно, что делал бог до того, как создал все, – Вили даже приоткрыл глаз, подчеркивая важность проблемы. – Ведь если он создал все, то раньше не было ничего. А если не было ничего, то откуда появился бог и что он до этого делал?
– Вили, завали свою пасть и спи, – грубо заткнул парня Оли, выпячивая покрытую седой щетиной челюсть. – Без твоего дерьма голова пухнет.
Вили завалил пасть и сделал вид, что уснул. Хотя, скорее всего, просто включил инбу и ушел в виртуальность.
– Еще пива? – предложил Карл родственнику.
– Валяй, – Оли принял из рук двоюродного племянника пластиковую банку, беззастенчиво плеснул в пенящийся напиток вонючий самогон собственного изготовления, и, с довольным покрякиванием принялся пить получившуюся гремучую смесь.
Чем Йенсен всегда восхищался, так это способностью Оли приспосабливаться. Тот всегда чудесным образом находил выпивку и возможность заработать. Иногда, как сейчас, одно вытекало из другого – крепкие напитки не входили в представленный беженцам армейский рацион, тогда эту пустующую нишу с благодарностью занял Оли. Его небольшой самогонный аппарат, тихо пыхтящий в темном углу технического отсека, обслуживал всех страждущих, от тех, кто пытался стереть воспоминания о пережитой трагедии, до докеров и старателей, привыкших закладывать по паре шотов за ужином. В ответ Оли не просил многого – грешно взимать плату с обездоленных. Другое дело, если речь шла об услуге, об обмене или, просто, о хорошей информации. Здесь Оли всегда шел навстречу.
