– Как ни странно, он даже не удивился. Сказал, что узнал об этом от тебя… Кстати, а откуда тебе известно, что мама работала под этим псевдонимом? Неужели в редакции кто-то догадался? Мама говорила, что знает только Зацепин. Это он тебе сказал? Если проговорился тебе, то мог сболтнуть и еще кому-нибудь. А тот уже довел до сведения преступников, которые все эти годы грабили банк.
– Нет. От меня он эту тайну сохранил. В газете, насколько мне известно, тоже понятия не имеют, кто скрывается за именем Антона Правдина.
– Тогда откуда узнала про маму ты?
– Ничего я не знала. Даже предположить не могла такого. Просто мне так хотелось заставить Ростоцкого возобновить дело вашей матушки, что пришлось – как весомый аргумент – преподнести ему эту придуманную мною историю. Уж извини, так получилось.
– А выдуманная история неожиданно превратилась в действительность.
– Именно так. А Зацепин знает, что вы в курсе того, чем нанималась ваша матушка?
– Не знает. Мама поставила условие: ни при каких обстоятельствах не разглашать этот факт. Она очень боялась и за себя, и за нас. За нас, конечно, больше, чем за себя. Но не убереглась. Зато нас оградила от беды. Однако молчать и дальше я не намерена. Потому и рассказала все Ростоцкому… Хотя, если бы он сам не заговорил на эту тему, промолчала. До сих пор не знаю, правильно поступила или нет? Теперь буду опасаться за своих.
– Я больше чем уверена, что до тех пор, пока не закончится следствие и не найдут виновных в смерти вашей матушки и Берлицкого, Ростоцкий никому и ничего не расскажет. И вы молчите. Даже если из газеты кто-то будет спрашивать.
– Ты имеешь в виду Зацепина? Мне тоже кажется, что именно он раскрыл преступникам, кто скрывается за псевдонимом Антона Правдина.
– Мы этого знать наверняка пока не можем, но и исключать такой вероятности не будем.
Ася хотела возразить, защищая Зацепина, но испугалась, что тогда Катя перестанет ей доверять. Ася и в самом деле не знает, как преступник узнал правду о Марии Ивановне. А если Зацепин ни при чем? Но ведь может оказаться и так, что он случайно кому-нибудь проговорился, по неосторожности? Ася-то его, возможно, и простит когда-нибудь. Ведь живые же люди, и каждый может ошибиться. А вот простит ли Катя?
Если не простит, то кредит доверия Аси также будет исчерпан. Пока Катя ей верит. И не потому, что считает очень честной и непогрешимой. Просто надо же кому-то верить, иначе как жить-то? Ростоцкому тоже доверилась, хоть и не вызывают у нее работники следственных органов никакой симпатии.
При воспоминании о Ростоцком у Аси даже на душе потеплело. Вот она ему тоже доверяет. Хотя при первой встрече он ей совсем не понравился.
– Асенька, хоть я с ним и пооткровенничала, но не сказала ему главного… О документах, которые от мамы остались. То есть даже не документах, а черновиках. Мама всегда оставляла их после каждого последнего расследования. А когда все проходило благополучно, без всяких негативных последствий, сжигала на даче в камине. Но документы последнего журналистского расследования сохранились.
Катя прошла в кладовку, волоком притащила на кухню мешок.
– Вот, в этом мешке бумага для растопки. Выбрасывать жалко, так мы понемногу свозим на дачу, там все сгодится для камина. Двойная польза: и от мусора избавляемся, и камин топим. Ищи сама. Красная папка на веревочках. Это последнее дело мамы. Как раз о банке «Солли».
Ася порылась в мешке и быстро отыскала яркую толстую папку.
– Забирай. Просмотришь и сама решишь, пригодится она Ростоцкому или нет. В любом случае теперь тебе думать, что с этим добром делать и как его использовать.
Ася прижала к груди папку, словно сокровище, которое только по чистой случайности не сгорело, хотя ему еще предстоит полыхнуть, чтобы высветить истину и указать на преступника.
– Катя, спасибо вам огромное! Я думаю, мне удастся хоть что-нибудь отыскать в помощь следствию.
Ася ехала в метро и думала о том, что прежде чем она заявится к Ростоцкому, сначала сама просмотрит черновики Марии Ивановны. Затем преподнесет следователю на блюдечке что-то очень важное или, наоборот, незначительное, но способное впоследствии оказаться весомой и решающей в раскрытии преступления уликой.
Ай да Мария Ивановна! Вот уж удивила так удивила! Вот тебе и пенсионерка. Вот тебе и боец невидимого фронта. Так хорошо замаскировалась, что даже сотрудники редакции на нее и подумать не могли. Чужим так и вовсе такое бы в голову не пришло…
А вот в этом Ася жестоко ошибается. Марию Ивановну убили. Значит, кто-то все-таки разгадал ее инкогнито и устранил избыточно информированного человека. А если Марию Ивановну убили не из-за этого? Как бы там ни было, а Ростоцкому придется нелегко. Если он добьется возобновления закрытого дела, то ему в любом случае останется только найти убийцу. Да и какая разница, каким образом восторжествует правда и преступник получит то, что заслужил?
Матушки дома не оказалось. Она, видимо, ушла побродить по магазинам, чтобы не оставаться в огромной пустой квартире одной.
Ася поднялась к себе и разложила на столе документы, разобрав бумаги в папке Марии Ивановны на три стопки: фотографии в бумажных пакетах, оригиналы и копии каких-то банковских документов и, наконец, черновики статьи.
Первым делом вытащила фотографии и тут же увидела незнакомку, которую ей показывал Стас, принявший ее за Антона Правдина. На обратной стороне фото Ася прочла: «Копцова Марианна Матвеевна, заведующая ВИП-отделом банка «Солли», 36 лет, не замужем, адрес… телефон…» На других фотографиях тоже была Копцова. И снова она. Словно других людей не существовало на свете. Да и зачем Марии Ивановне отвлекаться на кого-то еще, если она для себя определила Копцову как объект журналистского расследо- вания.
Кстати, ни одной фотографии Копцовой с Зацепиным. Неужели Стасу тогда крупно повезло увидеть их вместе? И знала ли Мария Ивановна, что Зацепин с Копцовой не только знакомы, но и чем-то связаны? Придется разбираться.
Глава 10
Все фото датированы с первого по девятое августа. А десятого, в понедельник, Марию Ивановну поставили в известность, что ей придется уволиться по причине ухода на пенсию. И даже устроили почетные проводы. Какое коварство!
Ася могла поспорить на что угодно, что Зацепин этих фотографий не видел. Она бы тоже не отдала плоды своих трудов, если бы с ней обошлись так бесцеремонно. Но кто приказал Зацепину уволить Марию Ивановну? Неужели Мастерков? А если Зацепин сам принял такое решение? Тогда получается, что он как-то замешан в этой истории с банком. Или ему приказали спустить все на тормозах.
Она ознакомилась с черновиками и даже растерялась. Выходило, что Берлицкий даже не был в курсе всех махинаций со средствами вкладчиков, которые осуществляла Копцова. Она работала еще при Трунове и продолжала «успешно» работать при новом управляющем. А Берлицкий даже понятия не имел о ее проделках. Хотя официально ВИП-отдел не значился ни в одном отчете банка.
