И тут я услышала шаги из кухни и подумала, что это мама, бросилась к лестнице, пулей взлетела наверх, потому что, сами знаете, не все мамы нормально относятся к таким приключениям. Я вбежала в свою комнату и затворила дверь. Стою, тяжело дышу. И все никак не могу успокоиться: плачу и плачу. Я подошла к кровати и зарылась лицом в подушку, чтобы заглушить свой плач. Слышу: дверь открылась и снова закрылась, а я обернулась и начала уже придумывать какую-то ерунду, чтобы маме рассказать, но это была Бетра в халате. Она посмотрела на меня и, увидев мое лицо. ужасно встревожилась, подошла, села рядом, обняла за плечи и спросила, что случилось.
Сначала я решила ей наврать. В конце концов, какой смысл рассказывать кому-то про то, как ты оказалась в западне в чужой машине, потому что все же понимают, что ты сама виновата. Но я не смогла с ходу придумать какую-то удобоваримую ложь и выложила ей все, как есть.
– Ты же не думаешь, что я плохая, правда, Бетра?
Странно, конечно, было спрашивать мнение у цветной.
– Нет. Почему я должна так думать? – Она вела себя как моя старшая сестра: прижала к себе – и мне полегчало. – Нет. Со мной такое тоже было.
– Правда? – Я поглядела на нее, и она кивнула.
– Когда я училась на первом курсе, я встречалась с баскетболистом. Мне всегда приходилось встречаться с баскетболистами, ведь я такая высокая! (Видите, какая она была, как легко говорила про свой высокий рост. Большинство рослых девчонок стыдятся своего роста и сутулятся. Но Бетра всегда стояла прямо. Я однажды спросила, не стыдится ли она своего роста, и она мне сказала: «А как еще дать понять парню, что у меня есть груди, если я не буду стоять прямо?») Я встречалась с баскетболистом, и мы сидели в его машине, и я подумала, что он фокусник – так быстро двигались его руки. И знаешь, что я сделала?
– Расскажи. Я вот что ни делала – ничего не помогло. Он просто посмеялся надо мной.
– Ну, это бы сработало! Я сжала кулак и двинула его в… – Она цокнула языком. И смущенно рассмеялась.
– Правда? Прямо туда?
– Ну да! – Она нагнулась ко мне и зашептала: – Он как завопил! Я решила, он прямо там умрет. И мне придется самой вести машину до дома. Но тогда я не умела водить и разбилась бы. – Она опять засмеялась. И я тоже засмеялась вместе с ней – и успокоилась.
– А я разве могла так же поступить? А вдруг он бы рассказал?
– Он бы не рассказал. Как он мог? Он был бы слишком смущен. А если бы даже рассказал, ты бы стала самой знаменитой девочкой в школе! Тебя бы все мальчишки боялись! – Она встала.
– Сходи прими ванну. Тебе полегчает. – Она пошла к двери.
– Ты же не расскажешь маме, да? – Меня это беспокоило.
– Рассказать твоей маме о чем? – улыбнулась Бетра. – Прими ванну. Я рада за тебя, что ты прекрасно провела время на вечеринке.
Сперва я ее не поняла, я тогда была не шибко догадливая. Наконец до меня дошло, что она имела в виду.
– Спасибо тебе, Бетра!
– Девчонки должны поддерживать друг друга. Спокойной ночи, мисс Димфна.
Последние слова резанули мне слух – после нашей откровенной беседы.
– Бетра, не называй меня так! Называй меня, как все, – Ди или Димфни.
– Ладно. Но только когда мы одни. Твоей маме это может не понравиться.
Я сказала «о’кей», и она ушла. Наверное, она была права, хотя мама очень хорошо разбирается во всех этих расовых делах и отлично ладит с миссус Калибан так же, как я с Бетрой, хотя вряд ли миссус Калибан когда-нибудь называла маму просто по имени. Так что видите, какая Бетра была милая и смышленая и как она здорово могла справиться с любой проблемой. Но так было, пока она не влюбилась в Такера.
Вот как я об этом узнала. Однажды я зашла в кухню за апельсиновым соком, а Бетра выглядывала из окна в сад. Я подошла к ней и тоже выглянула. Перед гаражом стоял один из наших автомобилей, и из-под него торчали две ноги, и вот на эти самые ноги и смотрела Бетра. Я глазам не поверила: она же собиралась доучиваться в колледже и все такое. А Такер уж какой был на все руки мастер – все мог починить! – но я даже представить себе не могла их вместе. Она была толковая – не просто смышленая, а по-настоящему умная. Они с Дьюи беседовали о вещах, которые я даже понять не могла. И, кроме того, Такер был даже ниже меня. И вот она во все глаза пялится на его ноги.
Она обернулась и заметила, как удивленно я на нее смотрю, явно не понимая, что в нем могло ее заинтересовать. Лицо у нее было очень серьезное.
– Что он обо мне думает? – спросила она. – Он обо мне вообще говорит?
– Да откуда мне знать! А что такое? – Понимаете, я поверить не могла, что для нее это так важно. – Он плохо к тебе относится?
– Нет. Он никак ко мне не относится! По-моему, он ни разу на меня не посмотрел.
– Ну, он вообще ни с кем особо не разговаривает, – попыталась я ее подбодрить.
– Ди, окажи мне услугу. Если так получится, если у тебя будет шанс с ним поговорить, попробуй выяснить, что он… обо мне думает. – Она смущенно опустила взгляд и стала разглядывать свои руки. – Звучит глупо, да? Но мне правда надо знать.
– Ладно, Бетра. Но Такер такой… – Я осеклась. Нельзя же вот так ляпнуть девушке, которой нравится парень, что он – никакой.
После того случая я стала наблюдать, как она на него поглядывает, когда он заходил на кухню. Иногда он с ней заговаривал, у него был высокий тонкий голос, но он почти не смотрел на нее. Он всегда притворялся, будто чем-то занят – ну, типа нагибался под раковину и смотрел, не течет ли труба. А она стояла у плиты и просто смотрела на него, точно он был красавец какой, и так волновалась, что стала запинаться.
– Такер, вынеси мусор, пожалуйста! – Она произносила это таким тоном, словно оправдывалась.
Тут он мог на нее взглянуть, но так, будто он на нее сердился. Потом забирал мусор в ведре или в мешке и выходил.
Когда он уходил, она вздыхала с облегчением, точно его присутствие было ей в тягость. Думаю, так оно и было, и я ее понимала. Она так выразительно смотрела на меня, и хотя мне тогда было всего пятнадцать, я ее прекрасно понимала. Потом она отворачивалась к плите.
Не помню точно, когда это случилось, но как-то Такер повез меня в Нью-Марсель – мне нужно было удалить зуб. Когда он подкатил ко мне на машине, я прыгнула рядом с ним, вместо того чтобы, как обычно, сесть сзади.
Мне хотелось, чтобы он первый что-нибудь сказал, и я застонала. Вообще-то зуб не болел. Он почти сгнил и готов был сам вывалиться. Но все равно я застонала. Но он ничего не сказал.
Такер обычно ездил, как гонщик на трассе. Склонившись над рулем, неотрывно глядя на дорогу, прищурив глаза, чуть сгорбившись. Выглядел он по-дурацки, потому что он же был коротышка. И был похож на чересчур серьезного ребенка.
Я застонала. А он молчал, как рыба. Может, он не расслышал моего стона из-за урчания мотора. Тогда я спросила прямо:
