– Самое питательное – это пятки! А где наши пятки?
Вот такую Ульяну Гриша любил, но она редко расслаблялась в его присутствии. Он успокаивал себя тем, что сейчас покажет себя, его оценят, повысят… в общем, все образуется.
Выходные тоже были рабочими, потому что именно в субботу-воскресенье народ больше всего тащил поломанной утвари. Так что итоги испытательного срока обещали подвести в понедельник.
Гриша и остальные стажеры приехали пораньше, ждали хозяина мастерской. Он появился с опозданием, внутрь никого не пустил и сообщил, стоя на пороге:
– Ну что я вам скажу… Никто нам не подходит!
– Но как же! – возмутился пожилой дяденька в очках. – Мы же все делали! Нормы выполняли!
– Нету в вас… – хозяин пощелкал пальцами, – корпоративного духа!
– Какого духа?! – кипятился пожилой. – Тоже мне, корпорация!
– Вот о чем я и говорил. – Хозяин зазвенел ключами, открывая дверь. – Никакой лояльности фирме…
– Ладно, – вздохнул Гриша, – нет значит нет. Давайте деньги, и пойдем.
– Какие деньги? – демонстративно удивился хозяин. – На время испытательного срока оплата не предусмотрена.
И шмыгнул за дверь.
Пожилой борец за права кинулся было за ним, но бывший работодатель успел закрыться.
Гриша с горя зашел в какую-то забегаловку, взял себе чашку отвратительного американо и принялся искать на телефоне другие вакансии. Сразу наткнулся на объявление: «Выгодная работа! Оплата по результатам испытательного срока. Звоните прямо сейчас». Телефон показался знакомым. Гриша проверил – это был номер его недавнего работодателя, которого не устроило отсутствие «корпоративного духа».
«Хорошая схема, – вздохнул про себя Гриша, – можно вообще не платить».
* * *
Через две недели они с Улей сидели на полу и пытались думать. Нормальную работу Гриша так и не нашел. Костик заснул поперек кровати, лечь Ульяне было некуда.
– Послушай, Гриша, – начала разговор Ульяна, – я чувствую себя виноватой, но не говорю об этом, чтобы тебя не грузить. Тем более что выхода нет. Идти мне некуда, квартиру я сейчас снимать не потяну. Работать у меня возможности почти нет; когда я дома, я все время экранирую Костика от твоей мамы. А пока он спит, я мало что успеваю. Поэтому помощи от меня в смысле денег почти нет. Но я могу держать тыл. Ты работаешь, я разбираюсь с домом.
– У нас денег на пару месяцев. И через два дня надо забирать отца.
– Окей, – сказала Ульяна.
– В смысле? – не понял Гриша. – Что хорошего?
– Это не хорошо. Это как «дано» в задаче. У нас есть два месяца. За завтра нужно подготовить комнату.
Гриша посмотрел на Улю с недоверием.
– Мне иногда страшно рядом с тобой, – сказал он.
– Почему? – изумилась Уля.
– Ты как будто железная. Вообще ничего не боишься. Я сейчас скажу, что завтра конец света, а ты составишь план на день.
– Ага, железная, – усмехнулась Уля. – Помнится, эта железяка однажды родного ребенка в парке оставить хотела. Чтобы добрые люди усыновили…
– Ну, – смутился Гриша, – просто такой период был. Выпила опять же.
– Ты не понимаешь, – сказала Уля, – это не потому, что выпила. Я пила для того, чтобы это сделать. В идеале дойти до парка, оставить Костю и умереть под забором.
– Вовремя я тебе позвонил, – сказал Гриша.
– Да уж, – усмехнулась Уля, – устроил себе проблемы.
Гриша хотел ей сказать, что никакая она не проблема. Что он счастлив, что они с Костей рядом с ним. Но не мог подобрать слов. Хотел обнять Ульяну, но пол под ним предательски заскрипел. Костик закряхтел. Взрослые замерли.
– Это я только рядом с тобой такая смелая, – прошептала Уля, – потому что я знаю, что ты не предашь. И не обманешь. Я не навязываюсь, не рассчитываю ни на что. Но сейчас хочу, чтоб ты знал – мы команда. Я сделаю все, чтобы тебе помочь.
Наверное, Грише стоило ответить что-нибудь в том же духе. Но нужные слова опять не обнаружились. Поэтому он просто похлопал Улю по плечу и улыбнулся. И она ему улыбнулась, хотя было темно и увидеть ее улыбку Гриша не мог.
А потом они потянулись друг к другу, и единственной серьезной проблемой стал подло поскрипывающий пол. Все остальное оказалось неважно.
* * *
Через два дня отца забрали домой. Коллеги изо всех сил выпихивали его в реабилитационный центр, но Богдан Семенович написал в блокноте неровным почерком: «Я сам разберусь! В центре постоянно коек не хватает!» При попытке привести новые аргументы тыкал в эту надпись и нечленораздельно ругался.
Гриша сходил на очередное собеседование, вернулся домой совершенно выжатый, но, когда встретился взглядом с Улей, понял, что ей еще хуже.
– Идем гулять? – спросил он.
Уля мотнула головой.
– Костик только заснул, – сказала она, – твоей маме сегодня дважды вызывали скорую. Она не может ухаживать за отцом; как только она его видит, у нее скачет давление. А я страшно переживаю за отца, ему же волноваться нельзя. Ей что-то вкололи, сказали, будет спать. Но за ней нужно следить. Я пытаюсь. Врачи приезжали утром, показывали упражнения, которые нужно делать с Богданом Семеновичем каждый день, но их нужно делать с кем-то. Меня он к себе не подпускает. Ехать в реабилитационный центр отказывается. Костик капризничает. Я не знаю, что делать. Врач сказал, что они будут ездить к нему каждый день столько, сколько нужно, пока мы не найдем выход, но это не…
«Надо спросить у папы», – машинально подумал Гриша.
У него первый раз с начала всей этой дикой истории на глаза навернулись слезы. Он до сих пор не понимал, насколько привык, что в сложной ситуации всегда можно позвонить отцу. И тот подскажет. Или отругает. Неважно, благодаря одной его уверенности в себе становилось легче.
– Как, оказывается, трудно быть взрослым, – сказал Гриша.
– Мне кажется, тебе с папой нужно поговорить, – сказала Уля. – Пойдем. И мне кажется, его нужно сводить в туалет. Он там ни разу не был, и, по-моему, он стесняется попросить помощи.
«Поговорить, – подумал Гриша. – Как “поговорить” с человеком, который зыркает на тебя глазами и готов убить взглядом?»
Врач сказал, что дома отец быстрее пойдет на поправку, потому что дома спокойнее. Какое уж тут спокойствие! Гриша сводил отца в туалет, отвел его обратно в комнату, уложил, аккуратно укрыл одеялом и застыл над ним как дурак. В соседней комнате захныкал Костик, в глазах отца мелькнула обида. Гриша взял отца за руку. Она была безвольная и прохладная.
Гришины мысли скакали с одного на другое. Нужно поговорить? Но о чем?
– Сегодня погода плохая, – выдавил из себя Гриша.
Костик в соседней комнате захныкал громче. Отец нахмурился.
