— Да, сэр, — кивнул Бикерсон. — Он был в Лондоне за три месяца до своего ареста, и у меня есть основания думать, что он находится в самых близких отношениях с «любителями», а, может быть, и с шайкой Сойоки.
— А он донесет? — проворчал сэр Джемс. — В этом вопрос: донесет ли он? За четыре дня я получил три письма от министра с просьбой представить обнадеживающий доклад. До сих пор мы не имеем ничего. Вы уверены, что Эмери — главный?
— Я никогда ни в чем не был так уверен, — быстро ответил Бикерсон.
Сэр Джемс проворчал что-то про себя. Он был по природе нетерпимый человек, и его раздражительность усугублялась вследствие неприятностей, которые он имел от высшего начальства.
— По-вашему, Сойока убил Тарна, и Эмери соучаствовал в этом? — спросил он.
— По-моему, так. Если Эмери и не участвовал, он, во всяком случае, стоял за этим. Все указывает на то, что он и есть тот, кто нам нужен. Его прошлое достаточно изобличает его. Его выгнали из политического отдела за торговлю опиумом. Он — либо Сойока, либо, что более вероятно, глава шайки «любителей».
— Но вы же говорили, что глава этой шайки — Халлам? — перебил помощник комиссара.
— Я уверен, что Халлам крепко замешан в этом деле. Я также уверен, что если майор Поль Эмери — главная шишка, то Халламу это едва ли известно. Эти шайки всегда так работают. Эмери — торговец наркотиками, скользкий как угорь и хитрый как черт…
— Были у вас какие-нибудь затруднения с доставкой Моропулоса сюда, сэр? — обратился помощник комиссара к сэру Джемсу.
— Абсолютно никаких. Улики против него были ничтожны, и местные власти решили прекратить дело. Кливлендская полиция связалась со мной по телеграфу, а мне пришло в голову посоветоваться с Бикерсоном и протелеграфировать, чтобы они прислали Моропулоса сюда. Кстати, его сопровождает кливлендский сыщик. Я думаю, он развяжет язык. Судя по тому, что я о нем слыхал, он из таких людей, которые пробалтываются. А если он пробалтывается, я засажу этих людей куда следует… Вот и ваш человек!
В комнату поспешно вошел полицейский в форме и положил перед главным комиссаром записку.
— Это он, — сказал комиссар. — Введите его.
Полицейский вернулся в сопровождении трех человек. Один из них был, очевидно, чиновник Скотленд-Ярда, другой, — высокий и худой, — американский сыщик. Третьим оказался полный румяный человек, ничуть не похожий на закоренелого преступника. Он имел вид того, кем он, несомненно, и был на самом деле, — зажиточного торговца. И хотя по национальности он был грек, его произношение нисколько не указывало на иностранное происхождение.
Он поклонился комиссару и присел на стул, подвинутый ему Бикерсоном.
— Да, сэр, я Моропулос. Этот господин — начальник? — Он кивнул в сторону сэра Джемса. — Я так и думал. Теперь я скажу вам, господа, прежде чем мы перейдем к дальнейшему, что вы не дождетесь от меня доноса. Я приехал в Европу, потому что начальник полиции в Кливленде сообщил мне, что если я смогу быть полезен вам, есть надежда, что мое дело по ту сторону океана будет прекращено. Я думаю, и дела-то никакого нет, но это уже вопрос мнения. О живых я не стану говорить, о мертвых… — он подчеркнул это слово, — что ж, я готов о них сказать то, что считаю приличным. Ну, валяйте, господа!
— Под мертвыми вы, вероятно, подразумеваете Мориса Тарна?
Моропулос кивнул.
— Да, сэр, я подразумеваю Мориса Тарна. Я не знаю, был ли он главной шишкой, но он, несомненно, принадлежал к шайке. Я имел дела с ними, я привез целую уйму кокаина из Германии в специально заказанном ящике. Вы, вероятно, нашли его при обыске. В нем было пять деревянных отделений, одно на другом…
— Я не видел такого ящика, — задумчиво сказал Бикерсон.
— Может быть, он сжег его. Я только говорю вам, что я привез ящик для него, и у меня был с ним длинный разговор, прежде чем я уехал.
— Он говорил вам что-нибудь про шайку Сойоки?
По лицу грека прошла тень.
— Нет, сэр! — решительно ответил он. — Сойока был причиной моего ареста. Он нашел, что я вторгаюсь в область его агента. Эта ложь, так как я был единственный, кто вел дело крупного масштаба в Огайо.
— У вас есть какие-нибудь указания на то, кто этот агент? — спросил Бикерсон.
— Какая-то крупная шишка в Лондоне. Офицер, кажется…
— Вы никогда не слыхали его имени? — спросил сэр Джемс. — Это не был случайно майор Эмери?
— Эмери? — медленно повторил грек. — Ну, в этом я бы не поклялся. Могу только сказать, что он был в бешенстве, и один из его агентов донес на меня.
— Были у Тарна сообщники? Вы должны знать это, Моропулос, — сказал сэр Джемс.
— Я провожу жирную черту между живыми и мертвыми. Если кто-нибудь из его друзей умер, вы, может быть, представите удостоверение об их смерти, и тогда я начну рассказывать. Иначе… — он пожал плечами.
Комиссар и Бикерсон вполголоса обменялись несколькими словами. Потом комиссар подозвал к себе американского сыщика.
— Этот человек не под арестом у вас?
Американец покачал головой.
— Нет, сэр. Что касается меня, то он волен, как ветер. Я просто сопровождаю его.
Бикерсон взял на себя заботу о греке и отвел его в самый шикарный ресторан, какой только имелся поблизости.
— Да, сэр, — сказал грек, — голодному человеку никогда не рано ужинать или обедать — неважно как называть, лишь бы это была еда! Это путешествие из Ливерпуля, — пожалуй, самые голодные сотни миль, которые мне когда-либо приходилось проделать. Двести, вы говорите? Мне показалось больше…
— Я снял для вас номер в одном из лучших отелей, — сказал Бикерсон, когда они заняли столик и подозвали официанта. — А если вам нужны деньги, вы должны сказать мне. Мы бы хотели сделать ваше пребывание в Лондоне возможно более приятным.
Моропулос покачал головой.
— Послушайте, детка, — сказал он ласково. — По ту сторону океана они делают это гораздо лучше. Как настоящие артисты! Они обманули бы и меня. У вас, должно быть, нет навыка. Когда вы стараетесь быть моим единственным другом в Лондоне, это не очень звучит. Я заплачу за этот завтрак, сэр, поэтому я могу позволить себе удовольствие сказать вам: пока я здесь, вы больше ни слова доноса не услышите от меня.
Бикерсон засмеялся, хотя ему было не до смеха.
— Мы ничего не хотим от вас, — солгал он. — Я даже не знаю, могли бы вы сказать нам что-нибудь новое. Халлама мы знаем…
— Кто такой Халлам? — спросил Моропулос, притворяясь удивленным. — Должно быть, это сводный брат Стильмана?
— Стильмана?!
— Ага!
Грек был явно польщен произведенным впечатлением.
— Я знал, что поймаю вас. Новость, что ли?
— Да, это новое имя для меня, — сказал Бикерсон, оправляясь от своего удивления. — Кто такой Стильман?
