К сожалению, когда вы оцениваете риск, вы почти никогда не используете эти рациональные мыслительные процессы. Вы не собираете полную статистику несчастных случаев, вы ничего не знаете о проценте риска (сколько людей летало в самолетах в прошлом году?), у вас нет достоверной информации о технологиях или терроризме, которые могли бы повлиять на будущий риск, и вы сосредоточиваетесь только на вероятном отрицательном исходе (погибнуть). Пол Слович обнаружил, что человек, как правило, оценивает риск, полагаясь на несколько «эмпирических правил». Риск оценивается как высокий под влиянием следующих факторов.
Таблица 2.1
Мы, скорее всего, переоцениваем риск, если с легкостью представляем негативный исход (например, падение самолетов) ярко и образно, если худший вариант недавно реализовался неподалеку (самолет потерпел крушение в местном аэропорту на прошлой неделе); если картинка, которую мы представляем, довольно реалистична (мы видели, как самолет горел); если это относится к нашим планам (мы запланировали полет на завтра); если мы расстраиваемся, думая об этом (наша эмоция говорит нам, что катастрофа, скорее всего произойдет); если мы оцениваем результат как ужасный (например, представляем, как горим в рухнувшем самолете). Мы также переоценим риск, если будем думать, что причина, которая может привести к катастрофе, является невидимой и трудноуловимой. Например, думая о терроризме или заразных болезнях, таких как атипичная пневмония или СПИД: их причины скрыты от нас, их трудно «заблокировать».
Таким образом, собирая информацию, мы редко бываем объективны. Мало того, что нами управляют иррациональные эмпирические правила, почти никогда мы не стремимся выяснить самое важное, а именно: «Как часто Самое Плохое не происходит?» Если вы боитесь летать, насколько тщательно вы ищете информацию о самолетах, которые успешно приземляются? Если вы боитесь увольнения, отслеживаете ли вы, в течение скольких дней вас не уволили?
Ваша информация нерелевантна.
Допустим, вы ищете в интернете сведения о редких формах инфекционных заболеваний или о раковых образованиях, которые очень трудно обнаружить. Вскоре вы начинаете думать, что «одышка» или «боль где-то внутри» являются верными признаками страшной болезни, которой до сих пор заболели два человека из 300 миллионов. Информация может вводить в заблуждение. Вопрос состоит в том, является ли информация релевантной для вас. Иными словами, представляет ли она то, что «вообще верно» или «актуально для вас»?
Давайте возьмем в качестве примера головные боли. У вас заболела голова. Вы открываете медицинский справочник и начинаете изучать раздел о неврологических заболеваниях. Возможно, у вас инсульт, аневризма или опухоль мозга. Когда вы заканчиваете читать о возможных причинах головной боли, вы уже глубоко убеждены, что должны еще раз пересмотреть завещание и подыскать новый дом для вашей кошки.
Сбор информации полезен, только если это актуальная информация. На данный момент для вас актуальнее всего вопрос: помогут ли вам но-шпа или анальгин? Еще один важный вопрос: «Какой процент людей страдает от головных болей?» Примерно… Давайте посмотрим… 100 %? Когда вы залезаете в интернет и читаете о всех болезнях, связанных с головными болями, вами управляют эмпирические правила, которые я в общих чертах обрисовал выше. Информация о страшных болезнях в интернете очень доступна и доходчиво, выразительно изложена (вы буквально видите все эти симптомы), она получена недавно (точнее, вы смотрите на нее прямо сейчас), это важно лично для вас (это же ваша головная боль), вы беспокоитесь (что увеличивает вашу оценку риска), а наихудшим возможным результатом является страшное событие (нетрудоспособность или смерть). Чем больше вы смотрите на эту необъективную информацию, тем выше вам кажется риск, тем сильнее ваша тревога, тем больше вы нуждаетесь в подтверждении.
4. Вы проверяете – снова и снова.
Вы пытаетесь уменьшить свое беспокойство, удостоверяясь, что все в порядке. Вы думаете: «Я, возможно, что-то забыл», «Я, наверное, не заметил чего-то», «Если я смогу обнаружить какую-то мелочь заранее, то смогу предотвратить худшее» и «Я должен проверить все, тогда (возможно) я смогу что-то сделать». Ключевые пункты следующие:
• Если я выясню все, я смогу уменьшить неуверенность.
• Я не выношу неуверенности.
• Если я обнаружу признаки катастрофы заранее, то смогу предотвратить худшее.
• Я не могу положиться полностью на свою память.
• Осторожность никогда не бывает лишней.
• Это – моя ответственность.
Давайте рассмотрим два примера.
Бренда волновалась, что выглядит старой и непривлекательной. Каждый раз, подумав об этом, она бросалась к зеркалу, чтобы удостовериться, что макияж в порядке и лицо не выглядит сморщенным или поплывшим. Она разглядывала себя в увеличивающем зеркале, позволяющем заметить любую морщинку или лопнувший капилляр в глазу. Это заставляло Бренду еще больше тревожиться о своей увядающей красоте. Бренда говорила себе: «Я смотрю в зеркало, чтобы удостовериться, что могу заметить неладное на ранней стадии и сделать с этим что-нибудь». «Сделать что-нибудь» – значит скрыть при помощи макияжа, прятаться в темных уголках комнаты или отказаться пойти на какое-нибудь светское мероприятие. Бренда полагала, что, если она будет прятаться в тени, есть шанс, что никто не заметит, какая она старая и непривлекательная, а если откажется пойти на вечеринку, когда «не очень хорошо выглядит», ей вообще не придется сталкиваться с людьми, могущими что-то увидеть.
Проверки Бренды привели в итоге к трем результатам: коррекция «недостатков» макияжем, постоянный поиск «недостатков» уже готового макияжа, избегание вечеринок или нахождения на свету. В каждом случае проверка на самом деле уменьшала ее беспокойство: поправив макияж, Бренда чувствовала себя лучше, а прячась в тени, ощущала себя в безопасности. Следовательно, Бренда не могла узнать, что поход на вечеринку без бесконечных проверок мог бы помочь ей преодолеть тревогу. Как она могла узнать, что была не права относительно своей внешности, если постоянно перепроверяла и пряталась?
Дебби волновалась, что бойфренд не звонит, и проверяла свой автоответчик каждые полчаса. Затем, если в течение первых двух часов звонка не было, она сама набирала свой номер и оставляла себе сообщение, чтобы удостовериться, что автоответчик работает. Она думала: «Если я проверю автоответчик, я, возможно, узнаю, что он звонил, и прекращу волноваться». Но на самом деле ее беспокоила совсем другая мысль: «Если он не позвонил прямо сейчас, когда мне нужен, это может означать, что он бросил меня».
Проверки Дебби были обусловлены тем, что она считала: позвони ей возлюбленный немедленно, сию секунду, и она тут же успокоится. Приняв меры – проверив автоответчик, – она чувствовала, что «контролирует ситуацию», так как выяснила, что «происходит на самом деле». Дебби сказала мне, что должна была знать, не бросил ли он ее. Но потребность «знать наверняка» была так велика, что Дебби фактически провоцировала конфликты со своим парнем, чтобы уже довести дело до конца: «Полагаю, я думала, что, если я смогу разорвать эти отношения, мне не придется больше волноваться о будущем разрыве».
