Рука следователя переворачивала одну страницу альбома за другой. И на всех фотографиях Евгения была одна…
– Бельтюкова принципиально всегда снималась в одиночестве? – спросила Мирослава, заинтригованная этим обстоятельством.
– Нет, что вы! – воскликнула Вера. – Просто этот альбом собирал Валя, а он специально выбирал такие фото. Видите, – она похлопала миниатюрной ладонью по обложке, – обит бархатом, короче, сделан под старину, опять же по заказу Валентина.
– То есть существуют фотографии, на которых Евгения с родственниками, с друзьями?
– Да сколько угодно!
– А где они?
– В комнате у Евгении, есть у Филиппа Яковлевича, у Мирона и у нас с Васей.
– С Васей? – растерялся следователь.
– Ну, у нас с мужем моим, Василием Афанасьевичем.
– Ах да, – хлопнул себя по лбу Наполеонов, он как-то не сообразил, что для родной жены Василий Афанасьевич Артамонов – просто Вася…
– Наверняка фото Жени есть у ее друзей.
– И у подруг?
– Подруг у нее не так уж много. Рита Зазулина, Катя Мишлевская, Лена Кокорина, – начала перечислять она, – и… я.
– Вы тоже были подругой Жени?
– Можно сказать и так, – слегка смутилась Вера и, посмотрев на следователя, спросила прямо: – Я кажусь вам старой?
– Ну что вы! – замахал он руками.
– Ну, вот, видите, так что мне ничто не мешало дружить с Женей, тем более что мы жили с ней в одном доме и даже были, можно сказать, родственницами.
– Действительно, можно сказать, – согласился Наполеонов.
– Чего только нельзя сказать? – улыбнулась про себя Мирослава.
– И вы, конечно, были наперсницей Евгении? – спросила она вслух.
– Наперсницей?
– В том смысле, что она доверяла вам свои девичьи секреты, делилась тайнами.
– Иногда, – нерешительно проговорила Артамонова.
– Женя любила своего жениха?
– Репьева?! – искренне удивилась Вера.
– А что, у нее были и другие женихи?
– Ну, не так чтобы женихи, – замялась Вера.
– Хорошо, поставим вопрос так: Вера любила Марка Репьева?
– Нет.
– Она огорчилась, когда он расторг помолвку?
– Нисколечко, – усмехнулась Артамонова.
– Скорее обрадовалась?
– Вот именно, – подтвердила она.
– И поехала отмечать радостное известие в ресторан?
– Нет, в ночное кафе.
– В какое?
– «Веселые бабочки».
– Так…
Вера смотрела на следователя то ли со скрытой насмешкой, то ли с лукавством.
– Вы были на этом празднике жизни? – спросил он.
– Конечно, – кивнула Артамонова, и вдруг неожиданно для Александра и Мирославы ее лицо приобрело выражение озабоченности.
– Что случилось?
– Ради бога, не говорите об этом моему мужу. – Она молитвенно сложила руки на груди.
– Почему? – удивился Наполеонов.
А Мирослава уже догадалась о причине и, отвернувшись в сторону, улыбнулась.
– Потому что, – пролепетала Вера, – мы были там не одни…
– И что с того? – все еще не понял следователь.
– Понимаете, мой муж, он может не так истолковать…
– Что истолковать? – рявкнул уставший от загадок следователь.
Вера кусала губы.
– Там были мальчики по вызову, – пришла ей на помощь Мирослава.
Артамонова кивнула.
– Ну, вы даете, – пробормотал следователь, переводя взгляд с Веры на Мирославу и обратно.
– У меня там ничего ни с кем не было, – прошептала готовая расплакаться Вера.
– Мы ничего не скажем Василию Афанасьевичу, – заверила ее Мирослава и толкнула Наполеонова локтем в бок.
Тот тихо ойкнул и поспешил подтвердить:
– Да, мы не скажем ему об этом ни единого слова.
– Спасибо вам! – Вера подскочила к не ожидавшему подвоха Наполеонову и звучно чмокнула его в щеку.
Она хотела то же самое проделать с Мирославой, но та успела отскочить в сторону и быстро проговорила:
– Не стоит благодарности.
– Вы не понимаете! Вы сейчас только что спасли наш брак.
– Замужним дамам надо бы быть поосмотрительнее, – пробурчал недовольный Наполеонов.
– Я знаю, но Женя такая напористая! Была, – добавила Артамонова, – я не смогла ей отказать.
– В кафе и обратно вас возил Глеб Матвеевич Земской?
– Да.
– Вы уверены, что он будет держать рот на замке?
– Он не знает, кто присутствовал на вечеринке. К тому же он не из болтливых и не любопытен.
– А теперь, Вера Максимовна, расскажите нам об Адаме Сергеевиче Верещаке.
– Об Адамчике? – улыбнулась Вера. – Он – душка!
– Мог ли он убить Евгению Бельтюкову?
– Да что вы такое говорите! – Вера испуганно замахала на следователя руками. – Он любил Женечку!
– Но она его бросила.
– Ничего она его не бросала! – вырвалось у Артамоновой. Она тотчас прикрыла рот ладонью. Но было уже поздно.
– А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, – строго проговорил следователь.
И, взглянув в его глаза, Вера поняла, что придется все рассказать. Совершив оплошность и проговорившись, она сама не оставила себе выбора.
– Хорошо, – сказала Артамонова, поглубже забиваясь в кресло, – Женя и Адам очень любили друг друга.
Женщина вздохнула и продолжила:
– Но Валентин Гаврилович не хотел, чтобы Женя с ним встречалась.
– Почему? – невинно поинтересовалась Мирослава.
– Вы еще спрашиваете?! – не поверила Вера своим ушам.
– Спрашиваем, – кивнул Наполеонов.
– Послушайте, вы что, с луны свалились?
– Нет, а что такое? – округлил глаза следователь.
Мирослава отлично понимала, к чему клонит Артамонова, но сделала вид, что ни о чем не догадывается.
– Ладно, – махнула рукой Вера, – объясняю для тех, кто все еще не в курсе. Общество у нас давно расслоилось. И богатые не хотят, чтобы их дети встречались с бедными. Адам – всего-навсего артист цирка. А Евгения – дочь миллиардера. Была… – снова поправила сама себя Артамонова.
– Где Бельтюкова и Верещак познакомились?
– Как где?! – Вера округлила глаза. – В цирке!
