– Но Вере Максимовне до новой русской далеко.
– Приобщилась через родственные связи мужа к благам и приобрела соответствующие привычки.
На Мирославу Вера не произвела впечатления зазнавшейся капризной дамочки, но она не стала переубеждать Захара.
– Вы знали, что у Евгении был роман с артистом цирка?
– Знал.
– Откуда?
– Клара как-то насплетничала.
– Она осуждала Евгению?
– Что вы! Восхищалась! Ах, как романтично!
– Кларе не нравился жених Евгении?
– Официальный?
Мирослава кивнула.
– Наша Клара, – усмехнулся садовник, – находила его скучным.
– Вот как? Но ведь он богат.
– Богат папа.
– Это имеет значение?
– Когда как, – неопределенно отозвался Захар.
– А ваша невеста богата?
– Шутите?! – округлил он глаза.
– Значит, любовь?
– Значит, любовь.
– А какие отношения у вас с Инной Нерадько?
– С Инной Нерадько у нас нет никаких отношений, – спокойно ответил он.
– Но вы ведь общаетесь?
– Редко. Инна не склонна общаться с обслугой.
– Вот как. Но ведь ее мать…
– Ее мать – особа, приближенная к императору, – усмехнулся Захар.
– В смысле?
– В том смысле, что Серафима Оскаровна давно работает в этом доме и в какой-то мере воспитывала и Евгению, и Мирона. Ведь матери у них у обоих не было.
– Инна росла как бы рядом с ними?
– Как бы, – согласился он, – но ничего определенного об этом я вам сказать не могу, так как меня в то время, как вы догадываетесь, в этом доме не было.
– Не было, – согласилась она.
Под неодобрительным взглядом Захара Мирослава сорвала цветок жасмина, уткнула в него нос и погрузилась в задумчивость.
Борисову она почему-то напомнила кошку, которая задремала на солнышке.
Но тут Мирослава ошарашила его новым вопросом:
– Вы думаете, что Инна чувствовала себя обманутой?
– Кем обманутой? – не понял он.
– Сложно сказать, кем конкретно. Возможно, судьбой. Или Валентином Гавриловичем. Может быть, Евгенией…
– Не понимаю, при чем здесь Валентин Гаврилович и тем более Евгения.
– Все очень просто, – охотно объяснила Мирослава, – Валентин Гаврилович вольно или невольно дал девочке надежду, когда позволил ей расти рядом со своей дочерью и племянником. Инна могла решить, что такая жизнь будет продолжаться и дальше. Но девочка выросла, и ей дали понять, что она из другого теста, ее место – в комнате матери, но никак не рядом с дочкой миллиардера.
– А вы не фантазируете? – недоверчиво посмотрел на нее Захар.
– Все может быть, – ответила Мирослава и, повернувшись, пошла к выходу.
– Куда же вы? – крикнул ей вслед Захар.
– У меня пока больше нет к вам вопросов, – ответила она, обернувшись.
– Ну, если так, – развел он руками и продолжал смотреть ей вслед до тех пор, пока она не скрылась из виду.
Клару Мирослава нашла на втором этаже, а именно в комнате Мирона. Девушка пылесосила ковер на полу.
– Клара, – окликнула ее Мирослава, – я могу с вами поговорить?
– Конечно, – кивнула та, – только пылесос выключу.
Было видно, что девушка рада возможности передохнуть, да и поговорить, видимо, она была совсем не против.
Отключив пылесос, девушка оседлала маленький пуфик. Мирослава последовала ее примеру и села на второй такой же.
«А она простая, не зазнается», – промелькнуло в голове у горничной.
– Наверное, вы устаете за день, столько работы. – Мирослава огляделась вокруг.
– Я привычная, – ответила Клара, – и потом, Валентин Гаврилович платит хорошо.
В глазах девушки мелькнули слезы, она торопливо смахнула их с ресниц и, смутившись своей мимолетной слабости, отвернулась в сторону.
Мирослава немного подождала и тихо спросила:
– Он хорошо относился к своим служащим?
– Да, – кивнула Клара. Она была благодарна детективу за то, что та не назвала их слугами. Слово «служащие» звучит совсем не обидно.
– А как относилась к людям Евгения?
– Да, – отмахнулась девушка, – мы для нее были как часть обстановки.
– Наверное, обидно?
– Нет, она вообще-то не злая была, просто большие деньги ее испортили.
– Своих денег, предположим, у Евгении было не слишком много…
– Зато папины деньги всегда были к ее услугам, – грустно усмехнулась Клара и тут же добавила: – Но мне ее все равно жалко.
Мирослава кивнула.
– Клара, помогите нам разобраться, – тихо попросила Мирослава.
– Я бы с радостью, – ответила та искренне, – но что я знаю…
– Вы можете знать многое, сами того не подозревая.
– Вы так думаете? – В ореховых глазах девушки промелькнуло сомнение.
– Евгения ладила с отцом?
– Вполне. Если у них и были ссоры, то… – Девушка замялась.
– Из-за увлечения Жени мужчинами?
Клара кивнула.
– А на мужчин, обитающих в доме, ее страсть распространялась?
– Я точно не знаю, но один раз я несла наверх чай, и навстречу мне вынесся, как сумасшедший, весь красный и растрепанный Глеб. А когда я проходила мимо комнаты Евгении, то дверь была приоткрыта, и я слышала, как она смеется.
– Глеб Земской, шофер?
– Да. Но не думаю, что у них было что-то серьезное. Тем более что у Глеба есть невеста.
– И у Захара, садовника, тоже есть невеста, – задумчиво проговорила Мирослава.
– Про Захара ничего не могу сказать, – вздохнула Клара.
– Он ведь почти все дни в холодное время года проводит в зимнем саду?
– Да, большую часть своего рабочего времени.
– И Евгения, насколько мне известно, любила посещать зимний сад.
– Любила… Но никто их там за предосудительными занятиями не заставал, – проговорила девушка, и Мирослава еле сдержалась, чтобы не улыбнуться тому, как серьезно она произнесла эту фразу.
– Конечно, – сочла она за благо согласиться с выводом Клары.
– А Мирон ладил с сестрой?
– Вполне, – кивнула горничная, – по крайней мере, я ни разу не слышала, чтобы они ругались.
