Она резко повернулась и ответила неприязненно:
– Можно подумать, если я не разрешу, вы от меня отстанете.
– Не отстану, – подтвердил ее опасения следователь. – Давайте сядем. – Он сделал жест в сторону стоящих на террасе кожаных кресел и дивана кофейного цвета.
– Разве мы не можем поговорить стоя? – усмехнулась девушка, глядя на него сверху вниз.
– Поговорить стоя мы, конечно, можем, – не моргнув глазом, ответил Шура, – но только мне придется забраться на подоконник, что не совсем соответствует приличиям.
Она снова усмехнулась, но все-таки пошла в сторону кресел и опустилась на одно из них.
– Вот так-то лучше, – одобрил ее благоразумие следователь.
– О чем вы хотите меня спросить? – проговорила она нетерпеливо. – И сразу хочу вас предупредить, что я здесь не живу, только иногда приезжаю к маме и поэтому не знаю, чем они здесь занимаются.
– Кто они?
– Ну, все те, кто здесь постоянно живет. – Инна кивнула в сторону двери, ведущей в дом.
– Мы расследуем убийство дочери хозяина, которое произошло во время вашего присутствия в доме.
– Но привели к убийству те события, что происходили в доме раньше. Вернее, цепь событий.
– Вот как? Значит, вы не верите, что убийцей мог оказаться случайный грабитель?
– Не верю, – твердо заявила Инна.
В это время в кармане следователя зазвонил телефон.
Наполеонов нажал кнопку и проговорил:
– Абонент занят, подиньдинькайте позже.
– Какой вы смешной! – фыркнула девушка.
– Да, я забавный малый, – согласился следователь с самым серьезным видом и вернулся к главному: – Вы подозреваете кого-нибудь?
– Кого я могу подозревать, – пожала она плечами, – любой из них мог ее убить.
– Так уж и любой? – усомнился следователь.
– Ну, исключая, конечно, мою маму, Осипа, Филиппа Яковлевича и Василия Афанасьевича. Клара и Роберто тоже, думаю, не могли.
– А все остальные могли?
Она кивнула.
– Зачем, к примеру, убивать Бельтюкову садовнику или шоферу?
– Оба они собирались жениться, – многозначительно проговорила Инна.
– Ну и что с того? – не понял следователь.
– Вот вам и повод! Вы что, не понимаете?
– Честно говоря, нет, – признался Наполеонов, – вы хотите сказать, что хозяйская дочь могла запретить им жениться? Но, простите, сейчас двадцать первый век, и крепостное право давно отменено.
– Не запретить, – сказала Инна, – а помешать.
– Как?
– Например, кое-что рассказать их невестам.
– Что именно?
– Откуда же мне знать? – Она откровенно смеялась, глядя ему в глаза.
– То есть вы намеренно препятствуете проведению следствия? – спросил он строго.
– Ни в коем случае. – Инна выставила перед собой руки, точно защищалась от его обвинения.
– Тогда как понимать ваши слова?
Она уже собиралась сказать: «Как хотите, так и понимайте», но вовремя заметила выражение его сузившихся желто-коричневых глаз. «Ишь, смотрит, как лис, принявший стойку на охоте…»
Стать мышью в лисьих зубах девушке вовсе не хотелось, и она ответила как можно мягче:
– Просто они тут все переплелись в клубок.
– Как змеи, – угадал Наполеонов то, что не было сказано вслух.
– Они все что-то знают друг о друге.
– В этом нет ничего криминального, – устало проговорил следователь, – люди, живущие под одной крышей, всегда что-то знают друг о друге.
– Вы что, не чуете, что ли?! – внезапно вскочила она с кресла.
– Сядьте, – тихо сказал он. И она повиновалась.
– Что именно я должен чуять?
– Весь дом буквально пропитан скрытой агрессией!
– А может быть, на самом деле скрытая агрессия сидит вот здесь? – Он ткнул ее в левую сторону груди.
Она неожиданно для него покраснела.
– Или здесь. – Он дотронулся ладонью до ее головы.
– Нет, нет! – Девушка замотала головой. – Вы ошибаетесь.
– Вас кто-то обидел? – спросил он.
– Не знаю…
– Вам нужно разобраться с самой собой, – проговорил он сочувственно.
– Я знаю, вы мне не верите! – сделала она еще одну попытку. – Но Евгения!..
– Что Евгения?
– Она любила мужчин! – выпалила девушка.
– Ну и что?
– Вы не понимаете! Всех мужчин!
– Что значит – всех?
– В смысле многих! Она вешалась на них!
– Не думаю, что она могла повеситься на садовника или шофера, тем более на своего двоюродного брата.
– Может, не повесилась, но и не прошла мимо.
– У вас нет плюшки? – спросил Наполеонов.
– Что?! – Глаза Инны чуть не выскочили из орбит.
– Или хотя бы бутерброда?
– Вы что, голодный? – не поверила она.
– Очень, – признался Наполеонов.
– Ну, я сейчас принесу чего-нибудь с кухни.
– Да, Инночка, будьте так добры.
– Фух! – выдохнул он, когда девушка скрылась из виду.
Следователь был рад, что сумел перевести стрелки. Его любовь к еде вовремя пришла ему на помощь. Иначе кипящий котел негативных эмоций легко мог взорваться и залить все вокруг ядовитым кипятком.
«Девчонке нужен хороший психотерапевт, – подумал он, – надо сказать Бельтюкову, хотя неизвестно, выкарабкается ли он сам. А если и встанет с больничной койки, то ему явно будет не до дочери домоправительницы. Но есть же еще один Бельтюков! – хлопнул он себя мысленно по лбу. – Филипп Яковлевич. Если его попросить, то, как бывший офицер, он доведет дело до конца. А с матерью на эту тему говорить, пожалуй, бесполезно».
Пока он предавался раздумьям о том, как помочь Инне, запыхавшаяся девушка вернулась с тарелкой и чашкой чая.
Чай она поставила на столик, а тарелку протянула Шуре:
– Ешьте, они еще горячие.
На тарелке лежали две румяные аппетитные котлеты и кусок хлеба.
– Спасибо, Инна, – произнес Наполеонов прочувствованно, – вы просто спасли меня от голода.
– Ерунда, – отмахнулась она, но глаза ее довольно засияли.
Она смотрела, как следователь уплетает котлеты, и думала о том, что вот он, в общем-то, не злой человек, занимается такой недоброй работой… Не выдержав, спросила:
