По кайфу видеть, как она заявляет на меня свои права, то и дело отвлекая от общения с Катериной. Честно признаюсь, я даже сам завёл разговор с последней, чтобы немного расшевелить свою маленькую собственницу. И с ума сходил, когда она бросала злобные взгляды на Катерину.
– А сын как? – делал вид, что не замечаю, как пыхтит у меня боком кошка.
Спрашивал, разумеется не у Кости, что уже все понял и сейчас втихаря наблюдал за Стешей, пряча улыбку за стаканом.
– О, он растёт, уже активничает вовсю, – Катя ничего не заметила, потому искренне улыбалась, чего моя ревнивица стерпеть не смогла и вскочила.
– Извините, – выдавила из себя вымученную улыбку. – Я чай принесу… – быстро пошла к плите, а старая карга на меня уставилась, как будто в чём-то подозревая.
Ну, здрасте, блядь! Мне тут ещё злобной тёщи не хватало. Надо бы Львовну всё же попросить на выход. Достала.
– Ты бы лучше за своими детьми следил. Да за женой своей. А то глядишь, уведут, пока ты интересуешься делами чужих женщин.
В моей руке лопнул стакан, на что карга довольно заухмылялась, а Стеша, схватив полотенце бросилась ко мне.
– Порезался? Дай посмотрю.
– Всё нормально, иди, чай заваривай. Я здесь уберу, – стряхнул осколки с руки и поднялся. – А вам, Елена Львовна, не пора ли закинуть свои косточки в постель, пока я их сам не закинул куда-нибудь? – навис над клячей, на что та лишь фыркнула.
– А кто ты такой, сопляк, чтобы меня твоё мнение интересовало? Ты жене своей указывай, а не мне. Кстати, о какой это жене я говорю… Ох, старею… Ты же не женат.
Клянусь, я почувствовал, как закипает во мне кровь. Руки сжались в кулаки, а перед глазами возникла чёткая картина, где я вышвыриваю Змею Львовну в окно и машу ей на прощанье рукой.
– Да прекратите, гости же! – простонала Стеша, протискиваясь между нами. – Матвей, пожалуйста!
Ворон с Катериной поднялись, как по команде, за что грымзе нужно их благодарить. Ещё немного и я бы воплотил в жизнь свою мечту, в которой Львовна совершенно случайно сворачивает себе шею, а потом нечаянно себя поджигает.
– Ну мы это… Пойдём. Там нянька у нас скоро уйти должна, – Костян наградил меня сочувствующим взглядом, похлопал по плечу и, поджав губы, потянул жену к выходу.
– В следующий раз вы к нам, – Катерина улыбнулась Стеше и исчезла за дверью, а я повернулся к ведьме.
– Итак, Елена Львовна! Желаете мне что-то сказать? Я весь во внимании.
Стеша вцепилась мне в рукав, а старая мегера лишь хохотнула, похлопала меня по щеке, аккуратно нас обошла и свалила.
– Спокойной ночи! – послышалось уже с лестницы, а я зарычал, порываясь пойти за ней, стащить кошелку со ступеней, желательно так, чтобы волочилась, а потом выкинуть за порог, как помойную, плешивую крысу.
– Матвей, нет!
– Стеша! Это что здесь разбросано, ну-ка, быстро убрала! – снова послышался визг старухи и кошка застонала.
Умоляюще взглянула на меня, на что я только руками развёл.
– Иди к тётушке, маленькая. Ты же хотела, чтобы она осталась? Воооот. Не забудь опахало и виноград!
– Как я вас всех ненавижу! – прошипела, но к Шапокляк всё же побежала.
Глава 20
Я не могла этого вынести. Хотелось выколоть себе глаза, чтобы не видеть, как бывшая любовница ему улыбается, а он бросает на неё заинтересованные взгляды. Опять началось… Ведь ещё несколько месяцев назад он изменил мне и чем закончилась эта история?
Я не переживу ещё раз такую боль. Не выдержу.
Хоть и соображала, что нет сейчас между ними ничего, но само знание того, что сравнительно недавно они жили вместе в этом же доме, а теперь сидят за одним столом, как старые друзья и улыбаются друг другу, меня уничтожало. Хотелось выцарапать глаза этой Кате, чтобы не смела смотреть на моего мужчину. Он мой! Только мой!
– Ты спать вообще собираешься? Это что, старая карга заставила тебя перебирать гречку на ночь глядя? – Матвей прошёл на кухню, уже в домашних штанах и обычной чёрной футболке, что так красиво облегала его рельефное тело.
Очередной укол ревности и я отвожу глаза, чтобы не представлять, сколько женских рук трогали его грудь, сильные плечи, царапали широкую спину… Так, хватит!
Сцепив зубы, продолжила своё занятие, чтобы хоть как-то отвлечься.
– Стеш? Что за бойкот? – сел напротив и потянулся к моему лицу. – Ну что ты, маленькая? Злишься на меня?
– Оставь меня в покое, – отшатнулась от Севера, силясь побороть в себе желание залезть к нему на колени, крепко обнять и от души поплакать.
– Тааак, блядь, началось! Это тебя твоя Чернобыльская фея-крёстная науськала против меня? Ты мне это прекращай, кошка, а то я выкину её к хуям собачьим! Поняла? – схватил меня за лицо своей огромной пятернёй, заставляя смотреть в его глаза. – Не слышу!
– Отпусти, – зашипела, хватаясь за его руку и вырываясь.
Вскочила, отошла к окну, обняла себя руками, зажмурилась.
Всё не так. Не так должно быть. По-другому я представляла наши семейные вечера, когда носила под сердцем своих малюток. Его малюток. А теперь только они нас и держат вместе.
– Ну всё, иди сюда, – потянул меня на себя, прижимая спиной к своей горячей груди. – Не вздумай плакать, слышишь? Пойдём лучше в кроватку, я соскучился, сил нет, – носом мне в шею уткнулся, попытался поцеловать, но я вывернулась из его объятий и, резко повернувшись к Матвею, приставила к его горлу нож.
Сама не поняла, откуда он взялся в моей руке.
– Ты не посмеешь мне изменять, Северов! Иначе, я просто перережу тебе глотку, а потом и себя прикончу! Я уже пережила однажды твою смерть! И второй раз будет легче, понял? Ты слышишь меня, Северов?! Убью! Только попробуй ещё хоть раз подумать о другой!
Он смотрел мне в глаза с каким-то затаённым восхищением, словно радовался тому, что я сейчас могу его прирезать.
Идиот ненормальный.
– Убери эту зубочистку, маленькая, поранишься, – улыбнулся, мягко взял меня за руку и, отобрав нож, бросил его на разделочную доску. – Сюда иди! – рыкнул, отрывая от пола. – Кошка бешеная! – в губы мои впился, словно пожирая, а не целуя. – Дурная… Какая же ты дурная…
– Матвей…
– Цыц, – подхватив меня на руки, понёс к двери.
Не знаю сколько раз споткнулся в темноте, пока донёс меня до спальни, но наделали мы шума знатно, даже боялась, что разбудим малышек, или, что самое страшное, Елену Львовну. Вот последняя сразу же отшибла бы всё желание, поимев меня морально.
– Кошечка моя, ревнивая, – похоже, сцена с ножом распалила его донельзя. – Как хочу тебя, бляяя…
На кровать меня бросил и, схватив за лодыжки, подтянул к себе, тут же спуская штаны и задирая мой халат.
