– Мстить? Кому мстить, Яр? Матвею ты мстил? Или, быть может мне и моим детям? Что мы сделали тебе? У тебя был не один год, чтобы поквитаться с Северовым, но ты решился на это только когда появилась я, когда родились наши дети! Твоё воздаяние заключалось в том, чтобы сделать наших девочек сиротами? По-твоему, это справедливость, да?! – она перешла на крик, вскочив со стула. – За что мне это, мать твою?! Скажи, за что ты сотворил это со мной?!
– Стеша! – он всё же схватил её за руку и притянул к себе. – Прости, слышишь?! Прости меня! Я помешался, понимаешь? На тебе помешался, на этой жажде сделать Северу больно, заставить его мучиться и подыхать изнутри, как подыхал я всю свою сознательную жизнь! Я ни о чем не думал, кроме этого! И я готов был весь мир нахрен сжечь, чтобы ты со мной осталась. Я готов был растить детей Севера, как своих ради тебя. Я хотел шмальнуть ему в лоб, но отчего-то в последний момент рука опустилась ниже. А потом когда выстрелил в него, понял, что не хочу убивать. Не хочу, потому что ты не переживёшь этого во второй раз. Выстрелил второй раз и осознал, что нет больше того желания растерзать его в клочья. Ничего нет и я пуст. Знаю, никогда не простишь и не забудешь… Но хотя бы не обвиняй, потому что я не могу видеть в твоих глазах эту ненависть.
Стеша зло выдернула свою руку из его и отступила на шаг назад.
– Считай, что я поверила тебе. Но ты прав, я не забуду. И если ещё раз увижу тебя на своём пути, не сомневайся даже – не промажу и рука моя не дрогнет.
Она быстро зашагала к двери, на ходу снимая белый халат и бросая его на пол.
– Прощай, мелкая.
Глава 25
Девять месяцев спустя
– …в общем, я ей платье поднял, засадил и трахаю, аж визжит сучка. И тут, как в хуёвом анекдоте, стук в дверь…
– Егор, сделай одолжение, заткнись, – я закурил десятую сигарету за последний час и нервно сжал кулаки.
Впору об стену башкой постучаться.
– Да ладно тебе, брат, что ты в самом деле… Все бабы рожают и твоя родит, никуда не денется. Водку будешь?
Единственный, кто мог выносить меня на зоне – Егор. Даже когда не по-детски рвало крышу. А случалось это с периодичностью в две недели. Особенно, в последнее время, когда Стеша уже была на сносях и легла на сохранение, а я только и мог, что ждать новостей от неё или Ворона и ходить из одного угла камеры в другой.
А теперь она рожала. Почти сутки я плавился в ожидании, а ребёнок всё никак не хотел появляться на свет. В принципе, я его понимал. Только легче от этого не становилось.
Когда завибрировал мобильник мгновенно пересохло в горле и сердце в груди замерло, чтобы через секунду забиться в утроенном ритме.
– Да, – прохрипел в трубку, прокашлялся и застыл в ожидании.
– Матвей, – слабый голос Стеши и крик сына, отчего подогнулись колени.
Облокотился о стену, чтобы не свалиться, как нежная барышня.
– Стешка…
– У нас девочка родилась.
Чего? Девочка? Откуда девочка-то? Пацана же обещали.
В груди защемило – уже такое знакомое чувство. Впервые испытал его, когда взял на руки Вику и Нику.
– Девочка… Охренеть. Спасибо, маленькая. Спасибо.
– Люблю тебя, – прошептала в трубку, а я на шконку сел, потому что стоять больше не мог.
– Поздравляю, братишка, – Егор похлопал меня по плечу, мечтательно улыбнулся. – Моя тоже скоро родит. С зоны откинусь, папкой стану. Завяжу с прошлым и начну новую жизнь. Прикинь, мы познакомились, когда я уже на киче был. А говорят, что по интернету невозможно найти своего человека. Херня это всё. Можно.
Мой сокамерник ещё долго рассказывал, как его Светка впервые приехала к нему на свиданку с домашними пирожками с капустой, а он завалил её в постель со второй минуты знакомства и не слезал сутки.
А я вспоминал, как Стеша приезжала ко мне девять месяцев назад. Три дня пролетели и не заметил. Мало мне ее было и есть. Всегда мало. Даже когда откинусь, вернусь к ним, всё равно будет мало. Потому что я всю свою жизнь без неё жил. Все те годы, десятилетия, когда я не знал, как это любить и быть любимым прошли впустую. Словно и не было их. А теперь вот ещё одна дочь родилась.
Всего пять лет осталось, спасибо адвокатам и купленным свидетелям. В итоге все обвинения были сняты, кроме предъявы о подделке документов, за что, собственно, и закрыли.
И я смирился. Впервые в жизни смирился и принял своё наказание. Потому что нет смысла переть против судьбы. И если бы за свои косяки я расплачивался один, тогда и разговор был бы другой, но сейчас на мне ответственность лежит. Ответственность за моих котят и любимую женщину.
* * *
Я назвала малышку Маринкой. В этот раз крошка не была похожа ни на меня, ни на Матвея. Она была копией Марины Андреевны – матери Северова. Те же аристократические линии и вздернутый носик."Маленькая знатница», как назвала её Елена Львовна, влюбившись в малютку с первого взгляда. Мама Матвея, кстати говоря, приехала через три месяца после нашей скромной свадьбы в тюрьме.
Не так я представляла свою свадьбу с отцом моих детей… Но уж лучше так, чем совсем никак. Все же он остался жив и получил за свои деяния по-минимуму, за что ежедневно благодарю Господа.
Елена Львовна на удивление быстро ужилась с моей свекровью, отчего я была счастлива, не хотелось бы выбирать между ними. Вика и Ника пока видели отца только на фотографиях и иногда по видеосвязи, а я прививала им порядочность и любовь к ближнему с пелёнок. Если Ника была послушной девочкой, то Вика часто показывала папин характер. И это ей всего лишь годик. Что будет дальше, страшно представить.
В целом наша жизнь стала намного спокойнее и проще. Вот только по ночам накатывала такая тоска, что хотелось рвать на себе волосы и орать во всеуслышание. Я смотрела на фотографию Матвея, на которой он беззаботно спит со смешно открытым ртом и беззвучно плакала. А днём снова надевала улыбку и неслась к моим крошкам, что с надеждой тянули ко мне свои маленькие ручки, которые зацеловывала с безумным наслаждением.
Время шло, а я всё также увядала, как вдова при живом муже. Нет, разумеется, ни о каких отношениях с другими мужчинами даже речи не шло, но свободы всё же хотелось. Хоть на какое-то время. Быть матерью троих детей в таком возрасте – непосильная задача. Да, мне помогали бабушки, но быт, пелёнки и четыре стены потихоньку превращали меня в зацикленную на детях клушу.
Однажды, жена Кости, увидев мои немытые волосы, испачканный детской кашей халат и красные от недосыпа глаза, так и сказала:
– Тебя пора спасать.
Я тогда не придала этим словам значения, мысленно огрызнувшись на ухоженную, красивую женщину. Конечно, куда уж мне… У неё один сын и тот тихий да спокойный, а у меня трое и не все из них послушные.
А через месяц Воронов принёс мне документы, заглянув в которые обнаружила, что я являюсь акционером компании фаст-фуда, в которой директором числится по факту Костя, но на самом деле принадлежит она Северову.
