Каждый вдох давался с трудом. В груди жгло от обиды и несправедливости, а он лишь фыркнул и пошёл к двери.
ГЛАВА 12
Нет.
Мне не жаль малолетку.
Мне лишь время своё жаль, что потратил на эту тупорылую овцу и её детские капризы.
Даже трахать её удовольствия никакого. Как будто у ребёнка конфету отобрал, блять.
Бесит Неимоверно бесит меня эта сучка.
Не то, чтобы я не хотел её.
Ещё как хотел.
Пиздец как хотел.
Но когда порвал цепку, словно сам себя возненавидел. Никогда не парился о чувствах баб. Никогда мне не было дела до них.
А тут, как будто совесть замучила.
Я даже поверил бы в это…
Если бы не знал точно, что нет её у меня, совести этой.
Совесть для немощных и слабых, чтобы было чем оправдывать свою несостоятельность.
Мне же глубоко наорать на все эти бабские заморочки.
Сама виновата во всём.
Ведь я собирался её поиметь по-человечески, по-хорошему. С ласками и нежностями, мать их.
Надо же было этой дряни мать мою упомянуть.
Никогда этого не прощаю. Никому.
И тот факт, что она не знала, ничего не значит.
Если решилась тявкать в сторону взрослых дяденек — будь готова ответить.
Только вот никак не покидало ощущение, что я похерил что-то важное.
Такое чувство возникает, когда разочаровываешься в самом себе.
Да, я был разочарован и охренеть как зол. Ведь мог же оттрахать девку. Должен был!
Чтобы больше рта своего открыть не смела.
Член стоял всё так же, как и за полчаса до этого. Жесткий недотрах у меня — факт.
А ещё это гадкое чувство… Чего? Откуда оно вообще взялось во мне?!
Вот вернуться бы, да засадить ей по самые гланды. Чтобы орала и извивалась змеей подо мной.
Я ушёл-то только из-за этого гребаного ощущения, что когтями по внутренностям.
Никогда цепок не трахал. Видимо, поэтому так паршиво.
Псих. Не нужно было так зверски.
Всё же я не привык ограничивать себя в сексе. Трах должен быть жёстким и беспощадным.
Чтобы голос срывала и ломала ногти, царапая ими мою спину.
Бляяяять.
Поморщился от боли в плече и взглянул на себя в зеркало.
Красавчик, мать твою.
Дожили!
Какая-то свиристелка чуть башку не снесла настольной лампой.
Смешно даже.
А бешеная она какая…
Не плакала и не кричала, когда входил в неё. Только дралась, как сумасшедшая.
Кошечка.
Пока зашивал укус на плече, пробивало на дикий ржач.
Это же надо так тяпнуть. Чуть зубы свои не оставила во мне.
С бровью дела обстояли не лучше, но штопать себе морду не хотелось. Так заживёт.
Хотел было вернуться к Стеше и заставить исправить результат своих боевых действий, но вовремя одумался.
Если иглу ей дам, да ещё и харю свою подставлю — точно без глаз останусь.
Пришлось промыть и заклеить пластырем.
Не мальчик, в конце концов.
Звонок от Ворона немного отвлек от самобичевания и я, глотнув добрую порцию вискаря, ответил.
— Базар есть, Матвей. Перетереть надо, — когда Ворон говорит таким угрюмым голосом, сомневаться не приходится — что-то произошло.
Так даже лучше.
Хотя бы отвлекусь.
Правда, я пока не решил, что делать с девчонкой.
Отпустить? Не вариант. Пусть успокоится для начала, а там я решу, что с ней делать. В любом случае, без хорошего траха не уйдёт от меня.
От меня вообще не уходят.
Либо я сам отпускаю, либо выносят.
И никак иначе.
Оставить одну тоже как-то стрёмно. Ещё квартиру мне сожжет.
Честно говоря, квартира-то ладно, хрен бы с ней. Себя же убить может, дура ведь.
А нахрена мне эти проблемы?
— Приезжай ко мне на квартиру. Тут и порешаем.
Надо бы покормить её, думаю. Но тут же отметаю такую мысль. Пусть остынет немного, а то, чего доброго, доведёт меня до белого каления и я ещё что-нибудь сделаю…
— Что это с тобой? — Ворон нахмурился ещё с порога и так сидел уже минут десять, отчего-то не решаясь начать разговор.
— С кошкой подрался. У тебя базар ко мне был, — напомнил ему, ибо вещать о том, что изнасиловал малолетку как-то не хотелось.
Я, конечно, не соплежуй какой, чтобы стесняться таких вещей, но и признавать себя озабоченным психопатом как-то не комильфо.
Свою личную жизнь обычно не разглашаю и дальше не стану.
— У тебя кошка есть? — похоже Костян удивился.
— Можно и так сказать, — отчего-то не хотел, чтобы Ворон видел мою девчонку.
Потому что моя.
И не хрен на неё смотреть…
Блять, что-то не в ту степь меня понесло. Нехорошо. Я бы даже сказал, дерьмово.
Не хватало ещё залипнуть на соплюху. Нахрен она мне не сдалась. Вот закончу, что начал и пусть проваливает на все четыре стороны.
— Ну так что, Костян? Какое дело у тебя?
Ворон вздохнул и, притянув бокалы к себе, наполнил их до половины.
— Давай, выпьем.
Посиделки прекращали быть душевными от слова «совсем». Я знаю Воронова, как свои пять пальцев. Сучок сейчас чувством вины себя гнобил и явно собирался сказать то, что мне не понравится.
— Рожай уже, воронок. Не еби мне мозги, — без тебя желающие найдутся.
Снова подумал о малолетке, что, наверняка, воет там в подушку и составляет план мести плохому дядьке. В груди шевельнулось что-то приятное и захотелось улыбнуться.
Она до пиздеца милая, когда злится.
Мать твою, Север!
Какого хрена меня так расплющило?
Как будто баб отродясь не имел.
И тут же ответ нарисовался сам собой.
Не было.
Такой не было.
Чтобы заставляла кровь в венах кипеть и до бешенства доводила.
Живая она, что пи.
Настоящая.
Не тот ширпотреб, что пачками по клубам да кабакам. Такую не заставишь отсасывать в ВИП-кабинке и раком за «айфон» не поставишь…
— Отдай мне Катерину.
