— Нет, — отвечает, глядя мне в глаза, и раздвигает ножки шире.
— Маленькая сучка, — вхожу в тесную промежность, а девчонка вздрагивает от оргазма.
Вот тебе и провинциалочка невинная!
— Ты кончила, что ли? — всё ещё отрицаю очевидное, пока девочка Стеша закатывает глаза и дрожит подо мной, потираясь острыми сосками о мою грудь. — Маленькая грязная девчонка, — потешаюсь над ней и толкаюсь глубже, вырывая из её горла крик.
Когда она расслабляется и обмякает, делаю несколько быстрых толчков. Трахать её такую тесную, но влажную — непередаваемое ощущение.
Ни одна баба так не заводила, и дело не в возрасте.
Девчонка что-то вскрикивает и подмахивает мне, словно училась этому с пятнадцати лет — перспективная ученица.
Вхожу в неё на всю длину и по телу проходит судорога, сродни мощному разряду тока. Спускаю в неё с диким рычанием и прикусываю молочную кожу на шее.
Надеюсь, ей не больно. А сдерживаться не могу.
— Ещё хочу! — произносит требовательно и подаётся вперёд.
Блять, да я женюсь на этой девчонке!
До слез обидно и паршиво на душе. Как будто в помойное ведро меня окунули. И ведь сама виновата во всём. Я могла бы послать его, как делала это раньше. Да, он всё равно изнасиловал бы меня, но даже тогда не было бы так горько.
— Козёл, — попыталась выбраться из его цепких лапищ и, конечно же, осталась на месте, придавленная его телом.
— И тебе доброе утро, маленькая, — почти промурлыкал зажравшийся кошара, не забыв при этом облапить меня с головы до ног. — Сначала поцелуй, потом отпущу.
— Пусть тебя ядовитая кобра целует! А я требую свободу! — пнула его в ногу, но бандитская рожа на это лишь заухмылялась.
— Даже не представляешь, как заводишь меня, маленькая стерва, — и губами к моим губам.
Языком по верхней губе, а пальцы уже между моих ног Сжимаю коленки, но разве устоишь под таким напором. Он, как танк. Как взбесившийся зверь.
— Матвей, — выдохнула ему в лицо, почти капитулировав.
— Да, маленькая, — его палец вошёл в меня и я скривилась от неприятного жжения.
Всю ночь он истязал меня…
Совру, конечно, если скажу, что мне не понравилось, но ведь всему есть предел. А у этого сумасшедшего нет границ. Будто куклу резиновую приобрёл себе.
— У меня там всё уже болит. И ты обещал отпустить меня к тётушке.
— Нихрена я тебе не обещал, маленькая хитрожопая зараза. А на тётушку твою я хуй клал.
Очень надеюсь, что Елена Львовна никогда не узнает, что именно на неё клали…
Хотя я, наверное, сама ей расскажу, дабы узреть казнь этого гада.
— Ты обещал подумать, — почти простонала, потому как ТАМ уже всё горело.
— Обещал, значит, подумаю. Иди уже сюда, хочу тебя, — я даже не обратила внимания, когда он надел презерватив и, скользнув в меня, жадно захватил губами грудь.
Нет, я не верила ему.
Только отказываться от такого удовольствия больше не собиралась. Пусть я теперь бандитская подстилка и легкомысленная дура, но какой смысл в сопротивлении, если оно всегда оборачивается против меня?
Выгнулась и подалась ему навстречу, уже слабо соображая, что сама обнимаю его и целую.
Вот же дура…
Но как нравится чувствовать его в себе…
Вдыхать его запах…
Словно ток по венам — его мощь и сила, с которыми он вонзается в меня.
Словно ураган — он сносит так тщательно выстроенные баррикады, оставляя меня умирать под обломками и таять от желания.
Мерзавец, лишивший меня свободы и права выбора. И что самое страшное, я почти согласна с ним…
Оргазм сильный, яркий, сумасшедший… Пронзает каждую клеточку измученного тела и бросает в пропасть, где я разлетаюсь на миллион осколков, которые собрать будет невозможно.
И как гром в тёплый солнечный день:
— Твою мать, блядский презерватив порвался!
ГЛАВА 26
Понимаю, конечно, что разводить панику в моём возрасте, да по такому пустячному поводу — смешно.
Но, блять!
Как представлю, что на старости лет ещё и детей нянчить… Дрожь по телу!
Лучше я в девяностые назад вернусь и заново десять раз в шаге от деревянного ящика побываю, чем сопли утирать спиногрызам.
Девчонка наблюдает за мной с выпученными глазами, пока я в панике натягиваю на себя первые попавшиеся шмотки.
— Неужели осознал, что тебя в дурдоме заждались и теперь торопишься на процедуры? — язва, блять, сопливая.
Молча выхожу из комнаты и мысленно прикидываю, сколько уйдёт времени на поездку в аптеку и обратно.
Как серпом по яйцам режет мысль, что, возможно, эти таблетки вредны для моей Стешки и соглашаюсь сам с собой, что от одного раза ничего не произойдёт.
— Как это, презерватив порвался?! — выскочила за мной, укутанная в одеяло и сверкающая глазищами.
Дошло, блин.
— Вот так вот. Даже гондон перед тобой не устоял, представляешь?
Похлопал себя по карманам в поисках сигарет, но и тут меня ждал облом. Что за день, мать его?! И это только утро!
— Ааа… Что же делать теперь?
Мне откуда знать, что делать?
Хотя, по правде, именно я должен был предусмотреть такой исход своих потрахушек.
— Ну хорошо, схожу я за таблетками. Тебе станет легче? Перестанешь мой мозг ковырять?
— Да, станет! Не хватало ещё забеременеть от такого, как ты! — от её слов снова появилась оскомина, как будто килограмм лимонов сожрал.
Сучка.
Это же надо!
“От такого, как ты”!
— А от какого это, такого, как я, а? — двинулся на стерву, но та даже не вздрогнула.
Видимо, считает, если оттрахал её разок, то теперь по “щам” не получит. Что в каком-то смысле она права. Мелкая зараза.
— Козла, придурка, озабоченного…
— Тихо, блять! — рявкнул на соплюху.
Не со зла, конечно.
Но за языком всё же должна следить, додумается ещё при ком-нибудь вякать на меня.
— В аптеку иди! — скрестила руки на груди поверх одеяла и встала в позу.
Ох, ты Нет, всё-таки разбаловал я её.
Никогда ничего подобного своим тёлкам не позволял.
Хотя такой и не было никогда. Чтобы по венам огонь. Чтобы жилы трещали от возбуждения. Нет, такой точно не было.
— А знаешь, я так подумал… Да не нужны нам эти таблетки. А что? Родишь мне парочку спиногрызов, дачу купим в Подмосковье. Шашлыки по выходным и все дела. А? — дразню Стешку, а сам понимаю, что, в принципе, не самый худший вариант так уйти на пенсию.
