Тётя как-то рассказывала, что у Елены Львовны немецкие корни. Видимо, оттуда такая отрывистая речь и важный вид.
— Можно просто — Стеша, — я неловко стянула с себя куртку и аккуратно повесила на вешалку.
— А что же ты налегке припёрлась, Стефания? — проигнорировала напрочь мою просьбу и демонстративно сложила руки на груди. — Учти, у меня вещей на тебя нет.
Стефания…
Ненавижу своё имя!
Как будто сразу старухой родилась. Впрочем, на данный момент моё имя было самой маленькой проблемой.
— У меня сумку украли, Еле… Тётушка.
— Вот тупица! — не постеснялась в выражениях старая карга и я окончательно поникла. — А документы-то хоть при тебе?
Тут я тяжко вздохнула и ответ мой уже не понадобился.
— Тьху ты! И что мне с тобой теперь делать? Имей ввиду, мне приживалка не нужна. Так что, выход только один — возвращайся-ка ты домой, милая. Да тётке своей скажи, чтобы из деревни вашей тебя больше не выпускала.
Меня, словно в прорубь окунули.
— Не надо домой, прошу вас! Нам деньги с тётей нужны! Я и так работу найду, без документов! Вон у нас официантки неофициально работают и ничего…
— То у «вас»! А здесь тебе Москва. Ишь ты, какая… Ну, а вообще, похвально, что такая упёртая. Глядишь, чего и выйдет из тебя, — она приложила палец к губам, как будто о чём-то задумалась. — Ладно. Так и быть. Оставайся пока. Но если за две недели работу не найдёшь — вышвырну! Поняла?
Я поспешно закивала и даже выдавила из себя улыбку. Дело за малым… Найти работу.
Елена Львовна оказалась не такой уж и злобной ведьмой — так мне подумалось, когда после сытного ужина мне был предоставлен целый диван.
Тёте от звонилась. Правда, об украденной сумке ничего не сказала. У неё и так давление, не хватало ещё волнений прибавить.
— Счастье-то какое… — растянулась во весь рост и, укрывшись мягким тёплым одеялом, тут же вырубилась.
*****
Я зашёл в спальню и, включив свет, обнаружил Катю лежащей на полу «звездой».
— До кровати дойти сил не хватило? И что ты забыла в моей спальне? — не удержался от сарказма, хотя эти её постоянные психи уже порядком подзаебали.
Как будто в детский сад нянечкой устроился, блять.
И началось это с тех пор, как я разрешил ей ходить на какие-то сраные курсы актёрского мастерства.
Видимо, там только и учат как правильно бухать после премьеры.
— Я в театре играть хочу… — села на полу, раскинув ноги в стороны ещё шире, тем самым демонстрируя отсутствие белья под халатом.
— Моя баба не будет актрисулькой. Поигралась и хватит. Достаточно того, что ты в прошлом была шлюхой, — подошёл к ней и приподнял лицо за подбородок. — Усекла?
— Я ненавижу тебя, Север. Слышишь? Ты хренов ублюдок, — шепчет, глядя мне в глаза. — Видеть тебя не могу уже.
— Тогда отсасывай с закрытыми глазами, — хватаю её за волосы и, запрокинув голову, расстегиваю ширинку на своих джинсах.
Она послушно берёт в рот член, впрочем, как всегда.
Проводит языком по стволу и заглатывает до основания.
И смотрит мне в глаза, грёбаная сука, не моргает даже.
— Это твоя самая охуительная роль, Катя.
ГЛАВА 3
Что-то не так.
Задницей чую.
А чуйка меня редко подводит.
Вроде бы и нормально всё, то есть, всё, как обычно. Дела идут, разборки стихли давно. Но у меня стойкое ощущение, что-то вскоре произойдёт. Причём это что-то кардинально изменит мою устоявшуюся жизнь. А мне нахрен такие пируэты судьбы не сдались.
С утра проснулся, как чумной.
Вроде и выспался, но как-то странно себя чувствую.
— Завтракать будешь? — Катерина поставила передо мной тарелку с яичницей и с с видом примерной жены уселась напротив.
Завтрак.
Милая улыбка и почти не скрывающее тело платье.
— Сколько? — беру в руки приборы, наблюдая за тем, как её лицо преображается в маску разочарования.
— По-твоему, я только ради денег могу…
— Сколько? — повторяю вопрос, хотя, в принципе, ответ на него и так знаю, плюс-
минус пару тысяч.
— Тридцать, — прячет глаза за чашкой, из которой пьёт кофе, не исключено, что там не только кофе.
— Рублей?
— Угу, — подозрительная какая-то она сегодня.
Либо с утра пораньше успела накидаться и теперь притворяется трезвой, либо опять какая-то блажь в голову влезла, вроде той, где она в театре играть хочет.
— Ты мне не нравишься, Катерина. Говори сразу, что задумала, чтобы потом неприятных сюрпризов не было, ни для меня, ни для тебя.
На секунду в её глазах появляется испуг, но Катя живёт со мной долгие годы и уже научилась надевать маску похуизма, когда это необходимо.
— У нас в школе будет спектакль… У меня главная роль, — уголки губ дёргаются в улыбке, но она тут же исчезает, стоит Кате посмотреть на меня. — В общем, я платье новое хочу купить. Оно как раз подходит…
— Я бы не стал называть школой кружок дур, готовых платить бешеные бабки, чтобы почувствовать себя тем, кем не являются.
Она вздыхает, но своё мнение держит при себе и правильно делает.
— Ладно, — достаю из бумажника карту и протягиваю ей. — Здесь намного больше, но я советую тебе использовать деньги исключительно на то, о чём просишь.
Иначе, оторву голову, усекла?
Глаза Катерины загораются и она с улыбкой забирает из мой руки кредитку.
— Никаких гулянок и пьянок, ты меня поняла?
— Не беспокойся, милый, я буду послушной девочкой, — облизывает ярко алые губы и тянется ко мне за поцелуем.
— Помада, Кать.
— Ой, прости, — снова превращается в ту Катю, которая всё ещё живёт в ней, но с каждым днём потихоньку исчезает убиваемая бухлом и дебильными выходками.
Эту Катю я даже смог бы полюбить, появляйся она почаще.
вытирает губы салфеткой и идёт ко мне, плавно покачивая бёдрами.
— Ты же не торопишься? — садится мне на колени и приподнимает платье, одновременно расстегивая ширинку на моих джинсах.
— Ты без белья уйти из дома собиралась? — так и есть, сучка без трусов.
При этом так нагло смотрит на меня, что мгновенно возникает желание удавить.
Уже замахиваюсь, чтобы влепить ей пощёчину, но дрянь умело запускает руку мне в штаны, что тут же встаёт.
— Нет, это только для тебя, — шепчет, направляя в себя мой член и громко стонет, когда резко вхожу в неё до предела.
