Бандит повернулся ко мне и, склонившись прямо к многострадальным губам, обдал их горячим дыханием.
— Будь хорошей девочкой, с другими дядями не гуляй. Ты моя теперь.
Я выпучила на него глаза и лишилась дара речи, чему несомненно нужно радоваться. Обстановка-то не та, чтобы выпендриваться, и дело уже отнюдь не в бородатом разбойнике. Как бы авторитетная тётушка сама меня не «отходила».
Бандит ушёл, на прощание что-то сказав старушке, но та лишь махнула рукой и захлопнула за ним дверь.
Молча сбросила с себя куртку и пошла на кухню. Я же осталась стоять подпирая стеночку, пока не раздалось громогласное:
— Иди сюда, дубина!
Потихоньку зашагала на кухню, где вот-вот свершится моя казнь.
— Елена Львовна… То есть, тётушка…
— Ой, заткнись, несчастная. Дня не прошло, как в Москву приехала, а уже на братков нарвалась. Ужин разогрей, что ли, — она присела на стул, вытянув перед собой ноги.
Так, значит, не выгонит? Или изгнание откладывается?
Вот будь я на месте тётушки, уже давно выперла под зад ногой такую проблемную «пассажирку».
На мысли о родном городке, в который возвращаться совсем не горю желанием, оживилась и бросилась к плите.
Приготовленное мной овощное рагу Елена Львовна оценила на пять и к концу ужина заметно подобрела. А мне вот кусок в горло так и не полез. Всё время перед глазами морда эта со шрамом…
— А я тут работу нашла…
— Да, я вижу. Если бы я вовремя домой не пришла, то тебя уже оформили бы на постоянную, да ещё и с пропиской в ближайшей лесополосе, — Елена Львовна важно поправила свою высокую причёску и манерно пригубила чай.
— Да я же нечаянно. Там вообще такая история получилась…
— Слушай, девочка. Когда я поклялась твоей тётке, что не дам тебя никому в обиду и буду помогать, чем смогу, я не предполагала, что тебя ещё жить учить надо. Но так и быть, слушай. Ты уже не в своём Чекалине. Ты, моя дорогая, в Москве, которая таких как ты видала-перевидала. Здесь всем плевать на то, что ты ещё ребёнок и за свои глупости будешь расплачиваться сама. Горькими слезами будешь плакать, если этому братку приглянулась. Ещё муж мой был жив, когда этот Северов на трон свой взбирался. А знаешь как? По человеческим трупам. Таких как он в девяностые чумой называли. Если он по дороге решит пройти, лучше с неё убежать пораньше. Поняла?
— Северов? Так вы знаете его, да? — казалось, что челюсть моя сейчас достигнет пола.
Куда я попала?!
Да в этом городе даже старушки с криминальным прошлым!
— Лучше не знать таких. Я не знаю, как ты попалась ему и знать не хочу! Но если станешь хвостом перед ним вилять, плохо тебе будет и я не смогу помочь. Сегодня он ушёл. Так он проявил своё уважение к моему мужу. «По понятиям» это у них. Но завтра может и не уйти. Если нарвёшься, то прихлопнет тебя на моих глазах и не поморщится. Иди спать и хорошенько подумай над этим.
Я кивнула и поднялась из-за стопа. Вот и покорила Москву. Как бы она меня не раздавила…
— Я на работу завтра, тётушка… Уборщицей устроилась.
Старушка ничего не сказала, лишь проводила меня задумчивым взглядом.
Вышел на улицу и впервые за долгое время засмеялся. Да что там засмеялся — заржал! С приездом этой малолетки в столицу моя жизнь определённо стала интереснее.
И что самое странное, меня всё ещё мучает этот блядский вопрос, на который я хочу узнать ответ…
Невинна пи эта девчонка?
И я охренеть как, хочу это проверить, что в данной ситуации вообще дерьмово.
Никогда по малолеткам не прикалывался. Это как-то… Ответственно, что ли. А на хрена она мне, ответственность эта? За глупую тёлку, которой вдруг захотелось почувствовать себя «крутой» и Припереться в город, где в первую же минуту её опрокинули.
Не пацан уже давно, чтобы в этих розовых соплях вариться. В сорок лет такому мудаку, как я, требуется лишь трах на постоянной основе, без конфетно-букетных периодов и выноса мозга. Да и с последним на ура справляется Катерина. Ещё одну дуру не выдержу — завалю нахрен.
Хотя девка огонь, конечно. Дурная и пришибленная, но живая.
Есть в этих глазах невинного оленёнка что-то, что хочется испачкать, утопить в грехе и пороке.
Чтобы почувствовать на вкус, как она начнёт течь от моих прикосновений и услышать, как просит трахнуть её.
А ещё, дерзкая.
Так дрожит, глядя мне в глаза и в то же время выкрикивает ругательства своим сладким ротиком.
Ротик у неё, надо заметить, что надо. Я даже представил, как она этими полными губками обхватывает мой член и скользит по нему своим острым язычком.
Мать твою, малолетка!
Теперь уже точно не успокоюсь, пока не оттрахаю сучку.
Сел в машину и медленно выдохнул. От стояка избавиться мне поможет Катя, а как выбросить из головы эти зелёные глазищи, взгляд которых преследует и сейчас.
А здорово меня торкнуло, когда увидел её. Аж тряхануло от бешенства. Если бы шалавой оказалась, пристрелил бы, как суку.
отпустило только тогда, когда понял, что Влада у неё нет.
— Костян, дело есть по твоей части. Нужно найти украденную вчера на Киевском сумку, — из динамика доносится пьяный хохот Катерины и у меня сводит судорогой пальцы.
Гребаная тварь.
Вот что ей неймётся?!
Да жила бы в таких условиях малолетка Стеша, ноги бы мне целовала! Хотя, конечно, вряд ли. Только если воспитать хорошенько.
От фантазий о «воспитании» член болезненно дёргается, вот-вот лопнут штаны и моё терпение.
Слышу, как Ворон пытается усмирить пьяную дрянь, но хрена с два у него получится.
Этой курице нужна особая «пилюля» — большой хер, на котором и успокоится.
— Ты хоть представляешь, сколько привокзальные сумок вчера отработали? — недовольно ворчит Костя, но, разумеется, сделает, никуда не денется.
В этом вся прелесть дружбы. Как бы сложно не было, а отказать не сможешь.
— Представляю. Поэтому какая попало сумка мне не нужна. Там документы на имя… Стеша, в общем её зовут, — странное имя у малолетки, сокращённое видимо, но не суть. Девятнадцать лет. И прописка там должна быть в городе Чекалине.
— Ну уже хоть что-то. Ладно потрясу щипачей, отыщут в своих загашниках.
— Дай мне эту дуру.
Слышу, как Ворон пытается всучить Катерине трубку, но та посылает его на хер.
Сбрасываю звонок и отшвыриваю телефон.
Хрен бы с ней, с этой алкашкой. Даже разговаривать с ней лень. Проще будет запереть в клинику и пусть там кукует.
Внезапно оживает мобильник Впада и я, наконец, вспоминаю цель своего увлекательнейшего путешествия по самым сраным райончикам Златоглавой.
