«Случайный срыв ничего не значит, – сказала я себе. – Он не значит, что я именно такова. Я такова, какой хочу быть. И процесс моего развития еще не закончился. Время не для того, чтобы искать ответы. Время для того, чтобы жить и мириться с неопределенностью. Это не тупик. Дай себе время, и ты снова сможешь всем помогать. Не жалей времени на себя».
И снова меня захлестнули болезненные, смешанные эмоции. Я буду стараться думать конструктивно. Я буду спрашивать себя, как найти выход из этой сложной ситуации. Есть ли в ней ценное зерно, которое я могу найти и использовать в будущем? Могу ли я что-то изменить? Могут ли что-то изменить мои дети? Могу ли я найти то, что мне нужно, или мне необходима чья-то помощь?
И если я найду истину, то придумаю, как сформулировать ее просто, кратко, без упреков и морализаторства. Я буду говорить на языке сочувствия, языке описания, языке нового направления. Я буду говорить на языке, который лечит.
Я настолько успокоилась, что уже не верила в то, что еще недавно была так возбуждена. Чего я так боялась? Почему я не могла быть спокойной и расслабленной? Я часто слышала от людей: «Я просто вышла из себя. Я ударила его и назвала идиотом. Ну и что?! Он же знает, что я так не думаю. Как бы то ни было, это разрядило атмосферу. Как только все кончилось, мы обо всем забыли. Тоже мне, проблема!»
Но это серьезная проблема! Мой страх имел под собой основания. Неконтролируемый гнев причиняет серьезный вред, порой непоправимый. Я сама была свидетелем того, как несколько срывов губили на корню лучшие отношения, оставляя людей слабыми и несчастными. Я слышала, как в запале говорилось и делалось нечто ужасное, что продолжало жить в воспоминаниях. Может быть, эти воспоминания и меркли со временем, но до конца они никогда не исчезали.
Теперь я знала, что срывы делают нас мудрее, но в то же время и причиняют нам вред. Их последствия неизгладимо вплетаются в ткань отношений. И подобные ситуации не нужно оправдывать. Их нужно обдумывать и сосредоточиваться на ситуациях, которые требуют внимания.
Я надеялась, что, изучив природу гнева, смогу избавиться от жестоких импульсов. Возможно, безумная идея, но, работая в этом направлении, я открыла для себя столько замечательного, почти волшебного, что подумала: «А почему бы и нет? Почему бы мне и не совершить это последнее чудо?»
Нет, это мне не удалось. А когда я вернулась с небес на землю, то успокоила себя. Нобелевская премия мне не грозила, но я получила много мелких премий, и каждая была не менее драгоценна.
Я усвоила много навыков, на которые теперь могла положиться.
Я поняла, что моя семья и я сама вовсе не так хрупки, как мне казалось.
Я смогла примириться с реальностью и понять, что справиться с собственным гневом полностью мне никогда не удастся. Каждый раз гнев будет овладевать мной, но каждый раз я буду стараться найти цивилизованный способ выразить мои негативные чувства.
Доктор Гинотт был прав. Эта работа требует всей жизни.
Глава XIII
Новый портрет современного родителя
Мы были очень рады тому, что Ивлин вернулась. Она пропустила три занятия. Доктор Гинотт сердечно с ней поздоровался и поинтересовался, как дела в ее семье.
Ивлин слабо улыбнулась.
– С детьми все нормально, а вот с мужем беда.
Она рассказала, что у ее мужа, Марти, случился сердечный приступ. Сейчас он находился дома, доктора были довольны темпами выздоровления, но возникли и другие проблемы.
Как только радость от возвращения отца домой из больницы прошла, дети начали жаловаться: «Папа не такой, как прежде! Он не занимается с нами боксом и не укладывает нас спать. Он даже не играет с нами в бейсбол!»
– Можете представить, как пагубно эти разговоры действуют на Марти, – сказала Ивлин. – Думаю, что разочарование детей повлияло на него хуже, чем болезнь. Он полагает, что не может больше быть настоящим отцом для собственных сыновей.
Доктор Гинотт слушал сочувствием.
– Ивлин, умение быть настоящим отцом не имеет ничего общего с бейсболом или боксом. Я знаю, что образ отца, который играет в мяч с сыновьями в парке, очень привлекателен. Но бейсболу может научиться кто угодно. Задача отца – помочь сыну правильно и позитивно относиться к самому себе.
– Позитивно относиться к самому себе? – с тревогой в голосе повторила Ивлин.
– Главная задача отца, – пояснил доктор Гинотт, – помочь детям полюбить себя. Он должен общаться с ними как с настоящими людьми, заслуживающими уважения, людьми, с которыми приятно общаться, чьи мысли и чувства имеют ценность.
– Жаль, что у меня нет с собой диктофона, – вздохнула Ивлин. – Марти было бы полезно это услышать… Хотелось бы мне как-то утешить мальчишек. Все это далось им нелегко. Они очень волновались, когда отец оказался в больнице. А теперь, когда он вернулся, его жизнь и состояние изменилось. Дети не чувствуют себя друзьями с отцом. Им приходится ходить по дому на цыпочках и разговаривать шепотом. Естественно, им это не нравится.
В голосе доктора Гинотта проклюнулось нетерпение.
– Ивлин, разве задача родителей в том, чтобы детям все и всегда нравилось?
– Нет, конечно! Но никакая мать не хочет видеть своих детей расстроенными и в слезах.
– Лично для меня, – ответил доктор Гинотт, – смех ребенка и его слезы одинаково важны. Я не хочу лишать детей разочарований, печали, горя. Эмоции укрепляют характер. Чем глубже наши чувства, тем более настоящими людьми мы становимся.
Ивлин было трудно согласиться с этой мыслью.
– Вы хотите сказать, что несчастье может быть полезно для ребенка?
– Я никогда бы не стал делать ребенка несчастным сознательно. Но когда возникают проблемы, я вижу в них возможности научить детей участвовать в решении этих проблем. Ивлин, то время, пока ваш муж будет поправляться, может стать периодом взросления ваших сыновей. От них потребуются внимание, забота, серьезность. На их плечи ляжет дополнительная ответственность. Этот опыт сделает их взрослыми – если только вы все не испортите.
– Не уверена, что понимаю вас, – озадаченно произнесла Ивлин.
Доктор Гинотт ничего не ответил.
Ивлин прикусила губу и нахмурилась. Через несколько секунд она сказала:
– Вы думаете, что мое отношение к мальчикам может что-то изменить?
– А что вы сами думаете?
– Я думаю, что мне жаль их, и из-за этого они начинают сами жалеть себя. – Ивлин помолчала, а потом добавила: – Я должна была это понимать! Вы тысячу раз говорили о том, что наша задача не в том, чтобы сделать детей счастливыми, а в том, чтобы помочь им вырасти настоящими людьми. Я слышала это много раз, но эти слова так и не стали для меня естественными и привычными!
Доктор Гинотт отмахнулся.
– Не расстраивайтесь! Сколько раз приходится настраивать скрипку, прежде чем она будет настроена правильно?
