Лавди засмеялась. «Она хороша как никогда, – подумала Джудит, – в этом тонком шерстяном платье сине-лилового цвета, с короткими рукавами и белым пикейным воротничком. Стройные ноги в шелковых чулках и черных лакированных лодочках на высоком каблуке, яркая помада, темные ресницы, фиалковые глаза блестят. Но что-то в ней изменилось…»
– Лавди, ты подстриглась!..
– Да. Мама говорила, что я похожа на пугало. Вчера она свозила меня в парикмахерскую Антуана. Я там полдня просидела.
– Мне нравится, очень.
Лавди тряхнула головой:
– Коротковато, но скоро отрастут. Кстати, все передают тебе привет. Папчик, Афина, Мэри – все-все. Включая Неттлбедов. Клементина – умора. Ей подарили ужасную кукольную детскую коляску, теперь она повсюду ее катает.
– А от Руперта какие новости?
– Сражается в Западной пустыне. Но пишет Афине длинные письма и, кажется, не унывает. – Она остановилась и замолчала. Они посмотрели друг на друга, и Джудит увидела, как тень набежала на лицо Лавди. Потом она со вздохом прибавила: – По крайней мере, она о нем знает. Получает письма. А о твоих по-прежнему ничего не слышно?
Джудит покачала головой:
– Ничего.
– Мне очень жаль.
– Корабль, на котором были мама и Джесс, так и не добрался до Австралии. Это все, что мне известно.
– Наверно, взяли в плен.
– Наверно.
– А отец?
Джудит опять покачала головой:
– Тоже ничего не известно. – А потом спросила, потому что нельзя было не спросить: – А Гас?
С минуту Лавди сидела с опущенными глазами, теребя бахрому покрывала на кресле. Потом вдруг вскочила, отошла к окну и повернулась спиной к Джудит. Вокруг ее кудрявой темной головы сиял ореол солнечного света. Джудит ждала ответа. Наконец Лавди нарушила молчание:
– Гас мертв.
Джудит долго потрясенно молчала.
– Тебя известили?.. – наконец выдавила она.
– Нет. Но я знаю.
– Но откуда?
Она смотрела на Лавди во все глаза. Та повела своими острыми плечиками.
– Знаю, и все.
Она повернулась к Джудит, прислонилась к беленому подоконнику.
– Будь он живой, я бы знала. Как после Сен-Валери. Тогда я услышала голос, точно по телефону, только без слов. Я оказалась права: он спасся. Но теперь он погиб. После падения Сингапура я каждый день сидела на входной калитке Лиджи, сидела с закрытыми глазами и думала, думала о нем, пытаясь мысленно с ним связаться. И ничего в ответ, только тьма и молчание. Его нет в живых.
Джудит была в ужасе.
– Но Лавди, ты же этим сама его убиваешь! Ты должна продолжать надеяться. Ему нужно, чтобы ты не теряла веру и все время о нем думала.
– Сама ты так и делаешь?
– Оставь этот жуткий снисходительный тон. Да, так я и делаю. Я обязана.
– Ты веришь, что твои родители и сестра все еще живы?
– Я же сказала, я должна верить. Ради них. Разве ты не понимаешь, как это важно?
– Это уже не важно, если я и так знаю, что Гас мертв.
– Хватит, сколько можно повторять! Ты не имеешь права говорить с такой уверенностью. Ну случилось это раз, эта телепатия… она вовсе не обязательно должна возникнуть снова. Тогда Гас был во Франции, совсем близко. А на этот раз он на другом конце света.
– Расстояние роли не играет. – Лавди была непреклонна. Как всегда, если уж она что-то вбила себе в голову, то стояла насмерть, ни за что ее не переубедишь. – Мысль пролетает тысячи миль за миллионную долю секунды. Будь он жив, я бы это знала. А я знаю, что он погиб.
– Ох, Лавди, ну не будь ты такой упрямой!
– Ничего не могу с собой поделать.
Больше, казалось, говорить было не о чем. Джудит вздохнула.
– Это и есть то, что ты хотела мне сказать? – спросила она наконец. – За этим ты и вытащила меня в Лондон?
– За этим. И за другим.
Джудит не без страха ждала, что еще она для нее приготовила. И Лавди обрушила на нее свою сногсшибательную новость:
– Я выхожу замуж.
Она произнесла это таким обыденным тоном, будто речь шла о каком-то пустяке, и Джудит сначала решила, что ослышалась.
– Что?
– Я выхожу замуж.
– Замуж?! – вскричала ошарашенная Джудит. – За кого?
– За Уолтера.
– За Уолтера?! Уолтера Маджа?
– А ты знаешь другого Уолтера?
Это было настолько немыслимо, что Джудит задохнулась, будто ее ударили в солнечное сплетение, и какое-то время не могла вымолвить ни слова.
– Но… я не понимаю… какая муха тебя укусила, что ты захотела замуж за Уолтера?
Лавди пожала плечами:
– Он мне нравится. Всегда нравился.
– Мне он тоже нравится, но это еще не повод для того, чтобы прожить с ним вместе всю жизнь.
– Только не говори, что он мне не пара, что это не принято, не доводи меня до истерики…
– У меня и в мыслях не было ничего такого…
– Так или иначе – я выхожу за него. Я так хочу.
– Но ты же любишь Гаса… – невольно вырвалось у Джудит, и Лавди мгновенно набросилась на нее.
– Гас мертв! – завопила она. – Я же тебе говорила! Я никогда не смогу выйти за Гаса! И не говори мне, что я должна ждать его, потому что бессмысленно ждать человека, который никогда не вернется!
На этот раз у Джудит хватило ума воздержаться от комментариев. Она поняла, что, если не будет предельно хладнокровной и рациональной, они разругаются в пух и прах. Все это только повредит делу. Поэтому она переменила тактику.
– Послушай. Тебе всего девятнадцать. Пусть ты права и Гас погиб… но ведь на свете есть тысячи других мужчин. Я понимаю, как вы близки с Уолтером. Вы всегда были друзьями. Вы вместе работаете, и ты постоянно с ним видишься. Но это не значит, что ты должна выходить за него замуж.
– Да, я работаю с Уолтером, – сказала Лавди. – Но может статься, мне недолго осталось с ним работать. Начался призыв девушек моего возраста, а я не состою официально в «Земледельческой армии». И не служу, в отличие от тебя.
– Но ты занимаешься жизненно важной во время войны работой…
– Я не хочу рисковать, не хочу, чтобы меня услали в какую-нибудь чертову дыру на производство военного снаряжения. Я никогда не покину Нанчерроу.
– Ты хочешь сказать, что выходишь за Уолтера, чтобы избежать призыва? – В голосе Джудит прозвучало глубочайшее изумление.
– Ты же знаешь, что это для меня значит – быть оторванной от Нанчерроу. Я заболею. Я умру. Уж кто-кто, а ты-то должна бы понять.
