– Почему я должна ей писать?
– Ты обязана выразить свои соболезнования по поводу смерти миссис Форрестер; к тому же это будет естественным проявлением учтивости и такта с нашей стороны, если ты заверишь ее, что мы как следует позаботимся о Джудит.
– Уверена, она не нуждается ни в каких заверениях с моей стороны. Мисс Катто в своей обычной корректной манере прекрасно все сделает за меня.
– Так не пойдет, Диана, дорогая. Ты должна написать сама. Я уверен, миссис Данбар желает войти с нами в контакт, и первый шаг обязана сделать ты.
– Почему бы мне не позвонить ей?
– В Сингапур? – усмехнулся полковник. – Это невозможно.
– Я могла бы послать ей телеграмму. – Диана задумалась, потом захихикала. – Как насчет такого сообщения:
Не бойтесь, дражайшая Молли,
Ваш милый ребенок у нас.
Его мы лелеем и холим
И ждем одобренья от вас…?
Но Эдгар не был настроен на игривый лад.
– Хватит паясничать, Диана!
– А почему бы тебе не заняться этим? Ты же знаешь, как я ненавижу писать письма.
– Это должна сделать ты. Напиши прямо сейчас, и дело с концом; да прояви побольше такта, любезности и сочувствия.
Вскоре Диана уже сидела со страдальческим видом за своим письменным столом, собираясь с силами, чтобы приняться за нелюбимое дело. Нехотя она протянула руку к листу плотной бумаги с голубым тиснением, взяла авторучку с широким пером и начала. Стоило взяться, и она стала бегло и с растущим ощущением собственной искренности покрывать страницу за страницей своими огромными, неразборчивыми каракулями. Раз уж села за письмо – так сделать все сразу.
Нанчерроу
Роузмаллион
Корнуолл. Пятница, 10 апреля
Дорогая миссис Данбар!
Я с прискорбием прочла в газете о гибели Вашей золовки, миссис Форрестер. Хотя мы с ней не были знакомы, я прекрасно понимаю, какое потрясение и горе Вы испытали, узнав обо всем. Мне трудно писать об этом, учитывая то обстоятельство, что мы так и не были официально представлены друг другу. Несмотря на это, мы с мужем приносим Вам и мистеру Данбару глубочайшие соболезнования по поводу Вашей трагической утраты.
И все-таки мы с Вами встречались. Всего один раз, в Пензансе, когда покупали нашим девочкам школьную одежду в «Медуэйзе». Я очень хорошо помню нашу встречу, и, надеюсь, Вы не сочтете, что это письмо написано Вам совершенно незнакомым человеком.
Я пригласила Джудит к нам в гости на все пасхальные каникулы. Она уже приезжала к нам на выходные и оказалась очаровательной гостьей и прекрасной компаньонкой для моей неисправимой Лавди. У нас большой дом со множеством комнат для гостей, и Джудит уже обосновалась в нашей симпатичной «розовой» спальне; теперь эта комната останется за ней на столько времени, на сколько она пожелает. Мой муж Эдгар организует доставку всех вещей Джудит из Уиндириджа к нам. Он отправит туда один из грузовиков с нашей фермы, и я уверена, что прислуга миссис Форрестер, все еще живущая там, поможет собрать одежду и остальные вещи Джудит.
Обещаю Вам, что у нас Джудит не будет ни в чем испытывать недостатка. Мы ее любим, но присваивать себе не собираемся. Я знаю, что у нее есть бабушка и дедушка в Девоне, а также родственники в Плимуте, которых она, возможно, захочет навещать. Кроме того, в Порткеррисе живет ее старая школьная подруга, а мисс Катто, насколько мне известно, счастлива будет в любое время видеть ее у себя дома в Оксфорде. Только к лучшему для Джудит почувствовать, что у нее столько друзей: она может быть спокойна за будущее. Мы с Эдгаром, со своей стороны, приложим все усилия, чтобы Джудит была счастлива.
Прошу Вас, не подумайте, что ее пребывание у нас потребует лишних забот или хлопот. У нас достаточный штат прислуги, не считая Мэри Милливей, которая была няней у Лавди. Она до сих пор с нами и приглядывает за девочками, заботится о них, особенно в мое отсутствие (я часто уезжаю в Лондон), и с моей дорогой Мэри они не останутся без присмотра, не говоря уже о том, что Мэри гораздо надежнее и ответственнее, чем я.
«В мое отсутствие (я часто уезжаю в Лондон)…»
Мысли Дианы отвлеклись. Она положила ручку, откинулась в кресле и стала смотреть в окно на окутанный туманом апрельский сад, островки желтых нарциссов, сочную молодую листву и подернутое дымкой море. Сейчас, когда пасхальные праздники уже на носу, неподходящий момент для отъезда, но она так давно не была в Лондоне, и ни с того ни с сего ее охватило неодолимое, как потребность в наркотике, желание бросить все и сбежать.
Лондон много значил для нее; это романтика, шик, пьянящее веселье, это старые друзья, магазины, театры, картинные галереи и музыка. Ужины в «Беркли» и «Рице», поездки на автомобиле в Аскот на ежегодный розыгрыш Золотого кубка, конспиративный обед с чужим мужем в «Белой башне» или танцы всю ночь напролет в «Мирабеле», «Багателе» или в «Четырех сотнях».
Конечно, Корнуолл – ее дом, в Корнуолле – ее семья, дети, прислуга, гости. Но Нанчерроу принадлежит Эдгару. А ей принадлежит Лондон – ей одной. Диана была единственным и поздним ребенком чрезвычайно состоятельных родителей. После смерти отца, лорда Олискама, его поместье в графстве Глостершир и большой дом на площади Беркли в центре Лондона отошли вместе с титулом дальнему родственнику, однако, выйдя в семнадцатилетнем возрасте замуж за Эдгара Кэри-Льюиса, Диана получила изрядное приданое, куда входил помимо прочего домик в очень фешенебельном районе Лондона – за площадью Кэдоган, там, где когда-то располагались королевские конюшни. «Хоть ты и будешь жить в Корнуолле, – сказал ей отец, – каменные стены никогда не упадут в цене. Да и собственный угол в Лондоне тебе пригодится». Диана не обсуждала волю отца, но потом всю жизнь благодарно вспоминала его мудрость и прозорливость. Не раз ее посещала мысль, что, не будь этого дома на Кэдоган-Мьюз, она просто-напросто не смогла бы выжить, ибо только там, в своем скромном убежище, она принадлежала самой себе.
В памяти всплыл обрывок мелодии. Сладко-меланхолическая песня Ноэля Коуарда
[35], под которую они с Томми Мортимером танцевали в «Куаглино».
Я знаю:
Чем больше любишь,
Чем больше души потратишь,
Тем больше потом страдаешь…
Диана вздохнула. «Вот кончатся праздники, и я обязательно вырвусь, – пообещала она себе. – Возьму с собой Пеко и поеду на „бентли“ в Лондон. Есть о чем подумать и помечтать. Жизнь пуста, если ничего не предвкушаешь впереди». Ободренная радужной перспективой, она исполнилась решимости закончить письмо Молли Данбар и опять взялась за перо.
Прошу Вас, не волнуйтесь ни о чем. Я не сомневаюсь, что Джудит будет счастлива. В праздники дом всегда полон друзей и родных, и если она прихворнет или что-нибудь будет неладно, я немедленно Вам сообщу.
