Пора было выбираться из этого отеля, где мне пришлось натерпеться страхов, и действительно уже отправляться в аэропорт.
Однако, решив, что содержание письма Алика могло стать достоянием моих врагов (почему бы и нет, раз все наши шаги контролировались?), я решила рискнуть и пойти как раз туда, где меня вполне себе могли поджидать, а именно — в тот дом, где, если верить все тому же письму, могли бы находиться деньги Алика.
Я, выйдя из отеля, быстрым шагом, стараясь не оборачиваться, направилась именно туда.
Я все еще надеялась встретиться там с теми, кто организовал всю эту слежку и планировал покушение.
Если меня не убили после моей встречи с Алексом, то я вполне могла предположить, что это убийство все-таки не входило в их планы. Вернее, сначала входило, а потом что-то изменилось, и планы изменились.
Учитывая содержание письма, можно было надеяться на то, что одним из условий, по которым Алекс согласился и дальше работать на этих людей (или продолжать находиться под их наблюдением по каким-то неизвестным мне причинам), была все же моя безопасность.
Вот почему я уже через полчаса, воспользовавшись ключом, место которого мне было известно, я вошла в дом Алика, нашла деньги и пробыла там почти два часа, пытаясь привести в порядок свои мысли и чувства.
Как это ни странно, несмотря на советы Алика как можно скорее покинуть этот красивый город, я решила остаться там еще на несколько дней.
Причиной этому было мое странное состояние — я смутно представляла себе свое возвращение.
Если раньше, проживая в своем доме и выращивая розы, я понимала, что нахожусь в статусе вдовы, и спустя какое-то время даже смирилась с этой мыслью, то теперь, вернувшись, я просто не знала, как мне жить дальше, и все потому, что в смерти Алика я винила прежде всего себя.
Если бы я приняла его условия, и мы поехали бы с ним в аэропорт, он остался бы жив. Но я со своим упрямством и желанием снова увидеть Алекса, по сути, подписала Алику смертный приговор.
Полагаю, что его и убили-то из-за меня, лишив таким образом поддержки и напугав меня до смерти. Что мне, казалось бы, оставалось делать, как не вернуться в Москву?
Думаю, что и Алекс не ожидал такого расклада и, узнав об убийстве своего лучшего друга, испугался всерьез уже за меня. Он понял, что эти люди не шутят, а потому дальнейшие события начали развиваться стремительно!
Его заставили расстаться со мной, и он, так толком мне ничего и не объяснив, словно направил меня по единственно безопасному пути — обратно, домой.
Но чем я могла им всем помешать? Чем?
Да это в Москве я как раз могла отправиться в полицию и рассказать обо всем, что со мной случилось! А что я могла сделать в Неаполе? Одна, без призрака-мужа и верного друга?
Уж в полицию я точно не могла обратиться, потому что по уши увязла в другом преступлении — в убийстве подданной США, Джейн Севидж.
Получается, что я как бы зависла между Италией и Россией, между своим вдовством и болезненными галлюцинациями (а как иначе можно назвать мое наркотическое опьянение, в котором пребывала несколько минут, держась за руку Алекса?). А что, если Алекса вообще не было, и я на некоторое время слетела, что называется, с катушек, принимая местного художника Дино за своего погибшего мужа?
Я физически начала ощущать свое нездоровье.
Меня подташнивало, да и голова кружилась, как карусель. Возможно, это мое состояние и объяснило мои дальнейшие действия.
Я решила вернуться в дом Дино, чтобы осмотреть там каждый сантиметр, чтобы понять, реально ли я там была или же меня напоили чем-то, что и вызвало эти галлюцинации.
Причем напоить меня могли как раз тогда, в день убийства Алика, когда мы с ним завтракали в кафе. Официант, работающий на моих врагов, мог подлить нам в кофе какого-то вещества, и тогда можно было бы объяснить и поведение самого Алика, кстати говоря, который наверняка «увидел» стоящего в двух шагах Алекса, точнее, его призрак, и пошел на его голос…
Но так не хотелось верить, что мои мозги настолько одурманили, что я провела ночь не с Алексом, а с художником Дино!
Дав себе слово быть осторожной и пить кофе только в самых неожиданных для моих врагов случайных местах, я, со слезами на глазах покинув дом Алика, вышла на прогретые солнцем улицы Неаполя и пошла, что называется, куда глаза глядят.
Зашла в первый попавшийся магазин и купила пару банок «Вискаса» для кошек. Без труда нашла то место, где Алекс (или Дино) кормил кошек, подошла к каменным валунам на набережной и позвала чисто по-русски: кис-кис…
Кошки показались не сразу.
Тогда я открыла одну банку и выложила часть консервов на камень. Думаю, что запах вкусной еды привлек кошек, и мягко прыгая с валуна на валун, появились сразу три, среди них та самая, что кормил Алекс, трехцветная красивая кошка, которая сразу же бросилась на еду.
Проходящие мимо люди с интересом разглядывали меня, думаю, недоумевая, кто я такая и почему кормлю кошек.
Одно дело, когда это делает местный мужчина богемного вида, возможно, немного не от мира сего, совсем другое — одетая в мужскую одежду женщина с безумным взглядом.
В какой-то момент я вдруг испугалась, подумав, что меня могут заметить полицейские. Поэтому я, открыв вторую банку, вывалила консервы уже целой кошачьей стае и пошла прочь от камней.
Эх, думала я, глотая слезы, если бы не эта ну совсем неправдоподобная история с отравлением Джейн, я бы прямиком отправилась бы в русское консульство в Неаполе (кажется, российские представительства находились еще в Риме и Милане). Пришла бы и рассказала обо всем, что со мной случилось. Но почему-то даже этот вариант (не будь трупа Джейн) представлялся мне высылкой из страны.
Меня погладили бы по голове, как душевнобольную, посадили бы в самолет и отправили домой.
«Алика отвезут в Москву и там похоронят. Об этом не беспокойся…» — вспомнились мне слова Алекса.
Кого он имел в виду? Работников консульства? А кого же еще? А что меня ожидает в Москве, когда я, уже в качестве наследницы по завещанию, предстану перед нотариусом? А что, если убийством Алика заинтересуются правоохранительные органы? Им палец в рот не клади.
Узнав, кто наследник, они быстро выйдут на меня и вычислят, что в момент убийства я была как раз в Неаполе, там же, где находился и Алик. И что только у меня, получается, и был мотив его убить! И зачем только он завещал мне свою квартиру? Хотя, откуда мне было знать о содержании завещания?
Я просто предположила, что это могла быть квартира да какие-нибудь небольшие сбережения.
А вокруг царил настоящий праздник — толпы бездельников прогуливались на набережной Караччоло, радовались хорошей погоде, теплу и солнцу, любовались памятниками архитектуры, лакомились в кафе и ресторанах морепродуктами, пастой и сладостями и просто радовались жизни.
