Пылающими пятнами сквозило озеро сквозь ветви. Но, когда Лось подошёл к воде, — солнце уже закатилось, огненные перья заката, языки лёгкого пламени побежали, охватили полнеба таким неистовым золотом, что сердце на минуту стало. Быстро, быстро огонь покрывался пеплом, небо очищалось, темнело, и вот уже зажглись звёзды. Странный рисунок созвездий отразился в воде. В излучине озера, у лестницы, возвышались чёрными очертаниями два каменные гиганта, сторожа тысячелетий, — сидели, обращённые лицами к созвездиям.
Лось подошёл к лестнице. Глаза ещё не привыкли к быстро наступившей темноте. Он облокотился о подножие статуи и вдыхал сыроватую влагу озера, — горьковатый запах болотных цветов. Отражения звёзд расплывались, — над водою закурился тончайший туман. А созвездия горели всё ярче, и теперь ясно были видны заснувшие ветви, поблёскивающие камушки и улыбающееся во сне лицо сидящего Магацитла.
Лось глядел и стоял так долго, покуда не затекла рука, лежавшая на камне. Тогда он отошёл от статуи, и сейчас же увидел внизу, на лестнице, Аэлиту. Она сидела, опустив локти на колени, подперев подбородок.
— Аиу ту ира хасхе Аэлита, — проговорил Лось, с изумлением прислушиваясь к странным звукам своих слов. Он выговорил их, как на морозе, с трудом. Его желание, — могу ли я быть с вами, Аэлита? — само претворилось в эти чужие звуки.
Аэлита медленно обернула голову, сказала: — Да, — и снова опустила подбородок в стиснутые кисти рук. Лось сел рядом на ступень. Волосы Аэлиты были покрыты чёрным колпачком, — капюшоном плаща. Лицо хорошо различимо в свете звёзд, но глаз не видно, — лишь большие тени в глазных впадинах.
Холодноватым голосом, спокойно, она спросила:
— Вы были счастливы там, на земле?
Лось ответил не сразу, — всматривался: её лицо было неподвижно, рот печально сложен.
— Да, — ответил он, и почувствовал холодок в сердце, — да, я был счастлив.
— В чём счастье у вас на земле?
Лось опять всмотрелся. Опустил голову.
— Должно быть в том счастье у нас на земле, чтобы забыть самого себя. Тот счастлив, в ком — полнота, согласие, радость и жажда жить для того, кто даёт эту полноту, согласие, радость.
Теперь Аэлита обернулась к нему. Стали видны её огромные глаза, с изумлением глядящие на этого беловолосого великана, человека.
— Такое счастье приходит в любви к женщине, — сказал Лось. Аэлита отвернулась. Задрожал острый колпачок на её голове. Не то она смеялась, — нет. Не то заплакала, — нет. Лось тревожно заворочался на мшистой ступени, потёр переносицу. Аэлита сказала чуть дрогнувшим голосом:
— Зачем вы покинули землю?
— Та, кого я любил — умерла, — сказал Лось. — Жизнь для меня стала ужасна. Я остался один, сам с собой. Не было силы побороть отчаяние, не было охоты — жить. Нужно много мужества, чтобы жить, так на земле всё отравлено ненавистью. Я — беглец и трус.
Аэлита выпростала руку из-под плаща и положила её на большую руку Лося, — коснулась и снова убрала руку под плащ:
— Я знала, что в моей жизни произойдёт это, — проговорила она, словно в раздумьи. — Ещё девочкой я видела странные сны. Снились высокие, зелёные горы. Светлые, не наши, реки. Облака, облака, огромные, белые, и — дожди, — потоки воды. И люди — великаны. Я думала, что схожу с ума. Впоследствии мой учитель говорил, что это — АШХЕ, второе зрение. В нас, потомках Магацитлов, живёт память об иной жизни, дремлет ашхе, как непроросшее зерно. Ашхе — страшная сила, великая мудрость. Но я не знаю что — счастье?
Аэлита выпростала из-под плаща обе руки, всплеснула ими, как ребёнок. Колпачок её опять задрожал:
— Уж много лет, по ночам, я прихожу на эту лестницу, гляжу на звёзды. Я много знаю. Уверяю вас — я знаю такое, что вам никогда нельзя и не нужно знать. Но счастлива я была, когда в детстве снились облака, облака, потоки дождя, зелёные горы, великаны. Учитель предостерегал меня: он сказал, что я погибну. — Она обернула к Лосю лицо, и вдруг усмехнулась. Лосю стало жутко: так чудесно красива была Аэлита, такой опасный, горьковато-сладкий запах шёл от воды, от плаща с капюшоном, от рук, от лица, от дыхания, от её платья.
— Учитель сказал: «ХАО погубит тебя». Это слово означает нисхождение.
Аэлита отвернулась и надвинула колпачок плаща ниже, на глаза. После молчания Лось сказал:
— Аэлита, расскажите мне о вашем знании.
— Это тайна, — ответила она важно, — но вы человек, я должна буду вам рассказать многое.
Она подняла лицо. Большие созвездия, по обе стороны млечного пути, сияли и мерцали так, будто ветерок вечности проходил по их огням. Аэлита вздохнула:
— Слушайте, — сказала она, — слушайте меня внимательно и покойно.
ПЕРВЫЙ РАССКАЗ АЭЛИТЫ
Тума, то есть Марс, двадцать тысячелетий тому назад был населён Аолами — оранжевой расой. Дикие племена Аолов, — охотники и пожиратели гигантских пауков, — жили в экваторьяльных лесах и болотах. Только несколько слов в нашем языке осталось от этих племён. Другая часть Аолов населяла южные заливы большого материка. Там есть вулканические пещеры с солёными и пресными озёрами. Население ловило рыбу и уносило её под землю, сваливало в солёные озёра. В глубине пещер они спасались от зимних стуж. До сих пор там ещё видны холмы из рыбьих костей.
Третья часть Аолов селилась близ экватора у подножья гор, всюду, где из-под земли били гейзеры питьевой воды. Эти племена умели строить жилища, разводили длинношёрстых хаши, воевали с пожирателями пауков и поклонялись кровавой звезде Талцетл.
Среди одного из племён, населявшего блаженную страну Азора, появился необыкновенный шохо. Он был сыном пастуха, вырос в горах Лизиазира, и, когда ему минуло тринадцать лет, спустился в селения Азоры, ходил из города в город и говорил так:
«Я видел сон, раскрылось небо и упала звезда. Я погнал моих хаши к тому месту, куда упала звезда. Там я увидел лежащего в траве сына неба. Он был велик ростом, его лицо было, как снег на вершинах. Он поднял голову, и я увидел, что из глаз его выходят свет и безумие. Я испугался и упал ниц, и лежал долго, как мёртвый. Я слышал, как сын неба взял мой посох и погнал моих хаши, и земля дрожала под его ногами. И ещё я услышал его громкий голос, он говорил: „Ты умрёшь, ибо я хочу этого“. Но я пошёл за ним, потому что мне было жалко моих хаши. Я боялся приблизиться к нему: из его глаз исходил злой огонь, и каждый раз я падал ниц, чтобы остаться живым. Так мы шли несколько дней, удаляясь от гор в пустыню.
Сын неба ударял посохом в камень и выступала вода. Хаши и я пили эту воду. И сын неба сказал мне — будь моим рабом. Тогда я стал пасти его хаши, и он кидал мне остатки пищи, и они были горькими».
Так говорил пастух жителям на рынках городов. И он говорил ещё:
«Кроткие птицы и мирные звери живут, не ведая когда придёт гибель. Но уже хищный ихи распростёр острые крылья над журавлём, и паук сплёл сеть, и глаза страшного ча горят сквозь голубую заросль. Бойтесь. У вас нет столь острых мечей, чтобы поразить зло, у вас нет столь крепких стен, чтобы от него отгородиться, у вас нет столь длинных ног, чтобы убежать от всемогущего зла. Я вижу — небо раскрывается и злой сын неба падает в наши селенья. Глаз его, как красный огонь Талцетл».
