Сервитор наклонил голову, словно услышал мысли гостьи.
«Разве ты пришла сюда не за ответами, сестра? Где же еще их искать?»
Гиад извлекла Тристэсс из сумки и осторожно подошла к киборгу. Тот никак не отреагировал на оружие, даже не проследил глазами за Асенатой, пересекающей зал. Просто глядел в пустое пространство, где только что стояла сестра.
– Почему именно эта? – пробормотала Гиад, встав перед люком.
Над барельефом имелось смотровое окошечко, закрытое шторкой и завешенное свитком с претенциозным текстом. Слова высокого готика, начертанные на документе, сплетались из причудливых букв в замысловатые фразы, однако их значение оказалось вполне понятным.
– Колдун! – прошипела Асената, гадливо отшатнувшись от двери.
«Какой именно?»
– У нас в Свечном Мире нет колдунов.
«Или тебе о них не говорили!»
Анжелика вновь обратила на Гиад взор пустых глаз и застыла в немом ожидании.
«Что там Пророк сказал об истине, сестра?»
Неохотно протянув руку, Асената взялась за рычажок ставня. Тот был холодным на ощупь.
– Истина – наш первый и последний неугасимый свет, – провозгласила Гиад.
И отдернула шторку.
II
Иона пересек мост шпиля Клеменция как раз к началу Первой зари. Кирпично-красное сияние Проклятия излилось на гору подобно мутной крови, пробудив мир и преобразив его в абстрактный пейзаж преисподней.
Остановившись, Тайт прищурился и взглянул на разбухшего алого гиганта, нависшего над далекой вершиной.
Страннику доводилось видеть и более уродливые светила, однако Проклятие словно излучало гнев, смешанный с ленью. Казалось, ему нужен лишь один последний толчок, чтобы превратиться в новую звезду и испепелить всю систему.
– Может, ты меня ждало? – дерзко спросил Иона у гибнущего солнца.
Тайт иногда терял счет планетам, по которым ступал, и годам, на протяжении которых странствовал в космосе, меняя имена и биографии. Со временем он перестал отмечать в памяти и людей, погубленных им, – порой умышленно, но чаще всего ненамеренно. Когда-то список смертей беспокоил его, потом мучил, но в конце концов Иона сумел выбросить мысли об убитых из головы и с тех пор думал только о дороге впереди. А что еще оставалось?
– Ты мог бы просто уйти, – разумно предлагает офицер, преградивший путь Тайту.
– Что? – растерянно спрашивает Иона.
– Проваливай, говорю! – рычит военный, поведение которого меняется так резко, словно в мозгу у него щелкнули переключателем. – Тут запретная зона, гражданин!
Подчиненные офицера тут же наводят на Тайта автовинтовки с костяными прикладами. Бойцов десятеро, и они стоят на продуваемой ветром темной улице рядом с нужным Ионе строением. Все солдаты. – крупные мужчины с густой бородой, одетые в белые шинели и меховые шапки-ушанки. Несмотря на их полевую форму, странник понимает, что перед ним – лишь привилегированные бандиты без единой толики кинжальной отваги в душе. Органы безопасности в этом жалком мире больше привыкли держать собственный народ в узде, чем биться с врагами, способными дать отпор, – не говоря уже о сущностях вроде той, что затаилась в охраняемом здании.
– Я не гражданин твоей планеты, – ровно отвечает странник, – а полномочный агент Священной Инквизиции, получивший задание искоренить ересь вон там! – Он тычет пальцем в постройку. – Считай, что перешел под мое командование.
Тайт нагло лжет, причем даже не стремится к правдоподобию и не показывает бойцам фальшивую инквизиторскую печать. Он слишком устал и невероятно напряжен, чтобы тратить силы на глупцов, воняющих страхом. Тем более что солдаты хотят только одного – избавиться от штуковины внутри здания. Вернее, чтобы кто-нибудь другой избавил их от нее.
– Инквизиция, – бормочет офицер. В выражении его лица надежда борется с растущим ужасом. – Я не хотел оскорбить вас, господин!
– Когда все случилось? – резко спрашивает Иона.
– О происшествии доложили пару часов назад, господин. Раньше всех сюда добралось отделение сержанта Торана. Они… они зашли внутрь. Когда мы прибыли, то услышали крики и… еще что-то. Нечто…
– Больше туда никто не входил?
– Нет, господин.
– Стой здесь, никого не пускай.
– Есть, господин! – Во взгляде офицера читается такое облегчение, что при других обстоятельствах оно позабавило бы Тайта.
Не уделяя внимания перепуганным рядовым, Иона внимательно изучает постройку. Перед ним рыбозавод – громадная безобразная коробка, кое-как собранная из листов гофрированной пластали. Она мало чем отличается от других зданий в промышленном районе города, но обладает некоей… настороженностью. Хотя Тайт впервые видит эту конструкцию, он мгновенно узнаёт ее. Путник уже описывал строение с лихорадочной ясностью, занося на страницы книги подробности о нем и планете, обреченной породить его.
С тех пор минуло больше двух лет, и почти все это время Иона скрывался в здешних трущобах, ожидая, когда скованный льдом город, зовущий себя ульем, даст жизнь пророчеству из тома. Но теперь, когда час настал, Тайт медлит. Да, после бегства из Сарастуса он предрек и затем узрел бессчетное множество кошмаров, однако нынешний ощущается как-то иначе.
– Ты знаешь, что я приду, не так ли? – шепчет Иона существу внутри.
– Мой господин? – переспрашивает офицер.
– Не ходи за мной, – приказывает Тайт. Вероятно, он еще никогда не отдавал настолько ненужных команд.
Вытащив гротескную «Элегию», Иона снимает антикварный пистолет с предохранителя. Пусть однозарядный, он превосходит в убойной силе обычное личное оружие, а патрон в стволе даже более грозен, чем сам пистолет. Пуля громадного калибра – из тех шести, которые Тайт выплавил и благословил лично, напитав их до последнего атома своим презрением ко всему чужеродному и искаженному. Порох смешан с растертым в порошок стеклом, одним из фрагментов зеркала, подобранных путником в первую ночь его бесконечного похода. За прошедшие годы Иона прекрасно понял, сколь драгоценны эти осколки.
Не говоря ни слова, Тайт проталкивается мимо охранников и отодвигает металлическую дверь-гармошку рыбозавода. Внутри царит почти полная тьма, но он больше не мешкает.
– Что еще остается? – спрашивает Иона, шагая вперед.
– Приятная встреча, пастырь!
Тайт резко обернулся, застигнутый врасплох. Перед его глазами по-прежнему плыли круги от хмурого сияния звезды. Он слишком долго смотрел на Проклятие, хотя некоторое время назад перестал видеть солнце. Пока странник пребывал в непрошеном забытье, позади него на окружной дороге остановился какой-то транспорт.
