Лидия Николаевна не обращала внимания на некоторую, чуть заметную, нервозность Шубина, она свою линию гнула:
— Но вы же знали ее подруг, знакомых…
— Не знал и знать не хочу, — не юлил Даниил. — У меня огромный объем работы, мне бы помощницу в лице жены дома и на работе, а она ничего не хотела делать. Некогда было с подружками жены знакомиться, но если совсем честно — неинтересно. Я понятия не имею, кто и за что ее застрелил. Кого-то достала.
Маленькая пауза, как невидимый барьер, затесалась между следователем и потерпевшим, которого таковым сложно назвать. Во время оной Лидия Николаевна оценивала — насколько полезным будет дальнейший диалог, ответ однозначный: товарищ сопротивляется, значит, не стоит тратить время. Она протянула руку к парню, тот отдал ей исписанные его рукой листы, а Гринбес, положив их перед Шубиным и протянув ему авторучку, сказала:
— Что ж, для первого раза достаточно, не буду вас задерживать. Прочтите и внизу напишите «с моих слов записано верно», разумеется, поставьте свою подпись.
Прочитав протокол, Даниил достал свою(!) авторучку из внутреннего кармана, написал фразу и черканул подпись. Кинув листы на стол, поднялся и вдруг вспомнил:
— Когда отдадут тело жены?
— Созвонитесь по этому телефону с экспертом, он скажет, — положила на стол карточку следователь. — Всего доброго.
Стоило за Шубиным закрыться двери, она выдвинула ящик стола и достала оттуда стопку листов с отпечатанными на принтере фотографиями. Лидия Николаевна положила их на стол и, проведя по листам рукой, словно колдуя, одним движением разложила веером.
— Эдька, иди посмотри.
— А что там? — вытянул тот шею.
— Снимки мадам Шубиной, есть весьма пикантные, а есть просто неприличные. Тебе восемнадцать-то есть? Ах да… ты ж у нас взрослый, тебе ж целых двадцать три! Институт отбарабанил, теперь подмастерьем служишь.
Эдик примерно с месяц у нее в стажерах числится, наслушался про себя… Но его предупреждали: Гринбес — баба настроения, ехидная язва, жутко противная, может так послать, что будешь бежать далеко-далеко, кстати, от нее и бегут, не выдерживая капризного нрава, она как специально провоцирует. Явно у нее есть крыша, потому что в шестьдесят люди греются на солнышке и лежат на диване, а она до сих пор работает, от нее тащится (да, да, да) все начальство! Потому что у Гринбес нетрадиционный подход к расследованию — так-то. Только Эдик пока ничего выдающегося в ней не заметил, кроме скверного характера.
Встав рядом с ней, он вынимал заинтересовавшие его снимки, округлял глаза, выпячивал нижнюю губу. Лидия Николаевна, наблюдая за ним глазом коршуна и постукивая по столу плотно набитой сигареткой без фильтра, хихикнула:
— Вижу, жена Шубина тебе очень понравилась.
— Хм, крутая девушка, — почесывая затылок, смущенно сказал юноша. — Стриптизершей работала?
— Что ты, мальчик! Это же элита, она не любит слово «работа». У Ирмы Шубиной танцы на шесте с раздеванием были любимым хобби. Смотри, смотри и запоминай: жениться надо на хороших и умных девушках, а не тупицах в брендовых упаковках.
Далее она отвернулась, подперла ладонью щеку и рассуждала сама с собой, не беря во внимание Эдика:
— Не странно, что Шубин с ней не развелся, а? Зачем ему жена, которая компрометирует уважаемого человека? Я бы могла понять, если б ей принадлежал дом или часть бизнеса, но Шубин от нее абсолютно не зависел.
У Эдика мгновенно нашлось объяснение:
— Может, любовь?
— Ты романтик. Осторожней, дружок, романтиков легко обмануть, они же наивные и доверчивые.
Он переместился и плюхнулся на стул, на котором недавно сидел Даниил, приготовившись слушать старшую наставницу, но сначала высказал догадку:
— Вы подозреваете Шубина, думаете, он убил жену?
Вздохнув, потому что однозначно ответить нельзя, Лидия Николаевна раскладывала листы с фото Ирмы Шубиной, точнее, сортировала: скромные — в одну сторону, нейтральные — в другую, непристойные — в третью. Два снимка крупным планом положила прямо перед собой — Ирму скромницу и буйную Ирму, разглядывая оба, сказала:
— Понимаешь, у Шубина нет мотива…
— Как! — заерзал Эдик. — Она же кровь ему портила.
— Полагаешь, это мотив?
— У некоторых бывает сдвиг по фазе…
— Эдик, не насилуй хотя бы мою фазу, лады? У Шубина нет мотива, он без радикальных мер мог дать пинка под зад своей дурочке. Господи, чего ей не хватало?.. Ладно, с лирикой покончили. Но! Со счетов господина Шубина я не списываю просто из вредности. Следи далее за умными мыслями, своих-то еще не имеешь: у Шубина есть любовница, судя по слухам, он давно с ней блудит.
— Откуда вы столько узна…
— Не спеши ничего говорить, потому что она не единственная. Раньше у Шубина была другая любовница, работала у него, почему-то ушла, а с год назад вернулась и снова работает в его конторе. Она не замужем.
Наконец-то! Наконец противная бабка допустила его до участия в обсуждении фигурантов! Гринбес, без сомнения, встала сегодня с нужной ноги, окрыленный Эдик просто распух и эдак весомо сказал:
— Бывшая любовница? Это же бомба замедленного действия.
— Думаю, ты прав, мальчик, но бомбы-то две, обе работают у него. А девки нынче пошли расчетливые — любовь, ахи-вздохи, нежности телячьи на втором и третьем плане. А на первом — продать себя подороже.
— Не у всех же такие корыстные цели, — возразил он.
— Я не говорю, что у всех, — она развела ладони в стороны, — но у подавляющего большинства. Мой сосед — красавец, молодой, здоровый, не курит и не пьет, спортсмен и умница, а девушки у него нет. Говорит, клюют на него, а как же! Но как только узнают, что он работает на заводе, все отношения прекращаются мгновенно — бабок маловато зарабатывает и не перспективный.
— Не там ищет, — резюмировал он. — И потом, Лидия Николаевна, самка и в природе выбирает лучшего самца.
Она рассмеялась хриплым смехом курильщика:
— Лучшего, Эдик, лучшего! Как мой сосед, который даст здоровое потомство — в этом смысл выбора в природе. Лучший — это не счета в офшорах, а нынче девушкам все равно, за кого выйти замуж, хоть за черта, хоть за Шубина, старого или молодого, кривого или хромого. Главное, попасть в элитный слой. Конечно, это не то что не ново, а уже и поднадоевшая новелла о Золушке — первой соискательнице богатого жениха, дабы вырваться из оков служанки, улучшить свое материальное положение и социальный статус.
Молодого человека столь циничное прочтение детской сказки ошеломило, он непроизвольно скривился, однако Лидия Николаевна уже не смотрела на него, она собирала снимки в одну стопку, рассуждая:
— Тут за Шубина может вестись война без правил, натуральная бойня, потому что он способен из Золушки сделать принцессу.
