Далековато шли, Ева семенила за широко шагавшим Веником и что-то там бурчала под нос, дескать, назад вернуться не успеет, с нее стружку снимут за отлучку. Ее стенания не касались Веника, он молча открыл дверцу, запустил девушку в машину, сам уселся на водительское сиденье и с ходу взял резкий тон:
— Ты что творишь! Совсем рехнулась?
— В смысле?! — опешила Ева, невинно вытаращив глаза.
— Я про твою коллегу Викторию Паршину!
— Ах, вон что… Думаешь, я ее побила?
— Не надо изображать из себя святую! Я-то знаю наверняка, что хулиган напал на девчонку не просто так, не с целью ограбления, а искалечить ее. Ты его наняла!
— Я?! — И Ева внаглую расхохоталась. — Ты бредишь.
— Вряд ли! Ко мне с просьбой покалечить Викторию ты не обратилась, потому что знала: я откажу. Нашла других исполнителей…
— Повторяю: ты бредишь! — рявкнула Ева, разозлившись.
— Не перебивай! — перекрыл ее голосом Вениамин. — Я за эти дни выяснил, что, кроме тебя, у нее врагов нет. Недоброжелатели — да, они у каждого имеются, но эта категория не нанимает хвост, чтобы тот следил за каждым шагом обычной девчонки, вся вина которой — что она спит с шефом!
— Ну, хватит!..
Злющая Ева хотела открыть дверцу и выйти, Вениамин заблокировал выход, огрызнувшись:
— Сидеть! Ты же меня тупо подставила! Вижу, не понимаешь. Если органы начнут копать, выяснят без труда, что я сидел на хвосте Виктории. А знаешь, что это значит? Улики подгонят под меня, и мне будет светить за покушение… Ева, учти, пока я тебя не сдал легавым, но пока! Сказал, случайно оказался у ее дома.
— О, так спаситель нашей Вики ты? Видишь, я не зря тебя наняла.
Более черствого человека, к тому же женщины, Вениамин не встречал в своей жизни. Бесспорно, его дело на грани добра и зла, тем не менее польза составляет значительную часть, ведь иной раз людям необходимо знать, что творится у них за спиной, знать, откуда ждать удар. Во всяком случае, Вениамин на берегу определяется, Богу он служит или дьяволу, в этом смысле Ева лихо обвела его, заставив служить ей, в сущности, дьяволице.
— Не зря наняла, — согласился он, перестав орать на Еву, хотя взять себя в руки было непросто. — Но ты забыла кое-что. После того, как я выяснил, что Виктория посещает гинеколога, ты от моих услуг отказалась. А я подумал, это неспроста, и по собственной инициативе не бросил девчонку, так стал свидетелем покушения на нее и не дал убить. Поскольку я знал о беременности Вики, смог оказать первую помощь ей до приезда «скорой», а не погнался за ублюдком, напавшим на нее. Теперь ответь, Ева, что я должен думать? Кто мог заказать любовницу Шубина?
— Откуда я знаю! — огрызнулась она. — Это не я.
— Тебе никто не поверит.
— А у тебя есть доказательства моей вины?
Прямых улик у него, разумеется, не было, только косвенные, но и они более чем убедительные, поэтому Вениамин не стал тратить время, доказывая очевидное, он просто продолжил:
— Но я никому не скажу, кого подозреваю. Пока не скажу. Запомни, это последняя услуга, что я делаю для тебя. Еще одна подстава — и следственный изолятор ждет обвиняемую. Усекла? Теперь гуляй.
— Бред какой-то, — фыркнула Ева, открывая разблокированную дверцу.
Вениамин смотрел ей вслед, понимая, что с уходом этой девицы проблемы вряд ли закончатся, а вот увеличиться могут запросто, она же с шорами!
* * *
— Тебе здесь не нравится? — спросил Георгий.
После убийства ее тени, или Ирмы Шубиной № 2, она стала сама на себя не похожа — напряженная, недоверчивая, замкнутая. С недоверием Ирина осматривала интерьер таверны, будто искала подвох, неких злыдней, притаившихся в потаенных уголках, но слышать — слышала и Георгию ответила:
— Почему? Нравится. Просто из литературы таверна в моем представлении ничего не имеет общего с этим заведением. Она должна быть проще. Ведь это место, где собирались небогатые горожане, торговцы, путешественники, моряки…
— Пираты, — подсказал он.
— И пираты, — улыбнулась Ирина. — А здесь простоты близко нет.
В какой-то степени это так. Несмотря на кирпичную кладку, обозначающую старину и подземелье со сводами, зал в таверне выглядел очень презентабельно. При всем при том площадь кафе небольшая, каждый столик установлен в отдельной нише, что, разумеется, удобно для посетителей, при этом вход со всех сторон находится в зоне видимости. Немного хозяева перебрали в оформлении интерьера бочонками, керамическими кружками, керосиновыми лампами и прочим хламом под старину, на самом деле модернизированным новоделом, правда, это не принципиально.
— Ты же тусила по престижным кабакам, значит, угодил, приведя тебя в привычное место, — остался доволен Георгий.
— Привычное? — озадачилась Ирина. — Знаешь, Гоша, Ирма Шубина осталась на этом берегу реки, она посещала дорогие клубы, роскошно одевалась и разбиралась в шике. А Ирина Балашова, внучка своего деда Темы, живет на том берегу в селе, для нее привычное место там, а здесь ей неуютно.
— Но когда все закончится, ты вернешь свое имя, статус.
Ого, сколько грусти прозвучало в его словах, вероятно, не хотел он возвращать ее в оболочку Ирмы. На это она снова улыбнулась и отрицательно покачала головой, дотронувшись до его руки.
— Однажды я читала, что когда человека преследуют несчастья, неудачи или болезни, нужно попробовать сменить имя. Душа не хочет называться чуждыми ей звуками и вибрациями, она хиреет из-за несовместимости и не способна защищать тело. Кажется, это мой случай. Пока я была Ирмой Шубиной, счастливой себя не могла назвать при всем окружающем меня шике, а сейчас иначе. А я всего лишь исключила из имени Ирма одну букву, получилось — Ира, но моя жизнь кардинально изменилась и я… я боюсь и не хочу все это потерять.
Настал подходящий момент, Ирина сама дала повод задать ей пару вопросов, как говорится, личного характера, тормозило одно: опасение услышать не то, что хотелось бы. Гоша все же набрался храбрости, положил на ее кисть свою ладонь и… с облегчением вздохнул! Потому что Ириша вовремя переключила его внимание на вход:
— Смотри, Стива! С пожилой женщиной! Это она следователь?! Никогда бы не сказала, больше похожа на старую развалину из деревни, сидящую целыми днями на лавочке перед домом.
Импульсивно отдернув руку, словно школьница, которую застукали за курением в туалете, Ирина одновременно натянула на себя невидимый защитный панцирь. За то время, что Куприн и следователь шли к ним, Георгий успел задать другие вопросы, которые легче выговаривались:
— Скажи, почему ты боишься следователя? И Стиву принимаешь с трудом, я же вижу, он, кстати, тоже заметил. В чем дело?
— Как ты не понимаешь! — панически протарахтела она полушепотом. — Потому что для них я самый подходящий кандидат на подозреваемого. С их точки зрения, у меня наиболее убедительный мотив убить мое второе явление… из мести… зависти… да любую причину можно подложить. Мне легче было самой…
