— Неправда, настоящий. Я сам занимался твоим паспортом, люди надежные его делали.
— Пф! — фыркнула Ирина, но контраргументов у нее не нашлось. — Все равно, она как вцепится своими стоячими глазами, так душа в пятки уходит. Меня до сих пор трясет от стресса, даже голова разболелась.
— Ты трусиха! А как же собиралась искать убийцу в одиночестве?
— Обыкновенно. Когда человек один, ему легче! Он отвечает только за самого себя, при этом ни на кого не надеясь и никого не подставляя. А как именно искать — идеи всегда придут. К тому же я в выгодном положении — меня ведь нет, никто не ожидает, что Ирма воскреснет.
— Разреши возразить. Ты упала в реку и не смогла выбраться, потому что была одна. Тебе повезло, на берег твое почти безжизненное тело вытащил дед Тема, я привез и принес в его дом, потом мы втроем, с МММ, оживляли тебя, ты была больше по ту сторону жизни, чем по эту. Видишь, Ира, в одиночестве нет плюсов.
Трудно с этим поспорить, если честно, она каждый день просыпалась счастливой и благодарила небо, что не осталась один на один с холодной водой и ранением в ту жуткую, до сих пор непонятную ночь. Тем временем Гоша оставил деньги под керамической вазой с цветами и скомандовал: на выход.
Пока заседали в таверне, расположенной в полуподвальном помещении, куда уличный свет практически не доходит, на улице основательно стемнело. И похолодало. Теперь вечера и ночи с каждым днем все холодней, а днем еще можно насладиться мягким теплом, если облака пускают солнце на землю, сегодня не пустили. Ирина переволновалась перед встречей со следователем и одевалась машинально, отсюда и сняла с вешалки в прихожей плащ вместо пальто, теперь к машине шла торопливо, а забравшись в салон, поежилась:
— Холодно. После реки малейшее похолодание — и я превращаюсь в ледышку. Смотри, руки сразу ледяными стали, а сколько тут идти…
Дотронувшись тыльной стороной ладони до его руки, она не успела ее убрать, Георгий перехватил, держа за кисть, согласился:
— Правда холодная… А голова как?
— Ерунда, пройдет.
Хотела вынуть руку из его горячей ладони, он сжал ее крепче:
— Хочешь, вылечу?
— У тебя таблетка есть?
— Лучше. Никакая таблетка не сравнится с моим средством — сто процентов пройдет и голова, и депрессия. Заодно согрею.
Хорошо, что в салоне темно, только по ощущениям стало понятно, как Ириша замерла, явно сообразив, что предложенное «средство» имеет другое значение, не прямое. Нет, она должна догадаться (не дура же!), что за «лечение» он предложил, а там… скорей всего пошлет, думалось Гоше, но ведь сам напросился. Зато будет, что сказать бабуле и Артему Ивановичу, когда займутся сводничеством, но вдруг:
— Ладно, — сказала Ирина. — А где… лечить будешь? В машине?
Прикалывается, что ли? А по серьезной интонации не скажешь, только теперь ему ничего другого не оставалось, как продолжать:
— Почему в машине? У меня здесь квартира, я же говорил.
— Тогда поехали в квартиру.
Не прикалывается? Сомневаясь, Георгий все же уточнил:
— Ира, ты хорошо поняла, что я…
— Поняла, поняла, — спокойным тоном заверила она, вынув, наконец, руку и достав смартфон. — Поехали. А я позвоню домой… Алло, Артем Иванович, скажи маме, что я приеду поздно, не ждите…
— Скажи, сегодня не приедешь, мы заняты, — выезжая с парковки, внес коррективы Георгий.
— Дедушка, мы сегодня не… я сегодня не… в общем, не приеду. — У нее заплетался язык, в следующий миг она зажала трубку руками. — Гоша, он спрашивает, ты со мной? Что ответить?
— Конечно, ты со мной. — Как всегда, у него свой взгляд на ситуацию. — Я порядочный человек, скрываться не собираюсь.
— Я с Гошей, не переживай, мы по работе… задержимся… — выдавила Ирина и опустила руку с трубкой на колени.
— М-да, врать ты не умеешь, это хорошая черта, редкая.
— Боже, как стыдно… Что он подумает!
— Он правильно подумает, дед Тема мировой мужик. Главное, ты освободись, а то — как из девятнадцатого столетия шагнула в наш скорбный век.
10
Ажурная вязь
— Ммм, какая тонкая и кропотливая работа… — хвалила изделие Лидия Николаевна, не отрывая глаз от ленты и потирая ладони, будто готовя свои руки к такой же кропотливой работе. — Какой малюсенький крестик… меньше бисерин… и ровный… Это ж сколько нужно терпения и сноровки, чтобы так чисто вышить. Удивительно, с изнанки рисунок полностью сохранен, если эту сторону можно назвать изнанкой. Ни одного узелка нет. Меня всегда восхищало мастерство, человеческие руки, умеющие творить чудо. Прекрасная работа, похожа на тканое полотно, но видно, что ручная.
Вышитая ленточка лежала на столе Лидии Николаевны, длиной всего 50 сантиметров, двух цветов, изображены на ней летучие мышки, чередующиеся с собаками; живность черного цвета, фон — красного. Цвета немножко потускнели от частого ношения и стирок, но изделие от этого хуже не стало. Налюбовавшись ленточкой, Лидия Николаевна свернула ее в клубок и кинула в целлофановый пакет, затем спросила:
— И где же она была?
Попав в дом Аркадия Резникова, именно Эдик сразу нашел ленту, как и обещал, потому имел полное право доложить лично:
— В прихожей. Человек перед выходом надевает головной убор, а то и просто смотрится в зеркало, там обычно лежат или висят аксессуары — резинки, ленты, расчески. Так и нашли эту ленту, она висела с двумя другими, не вышитыми, на крючке вплотную к зеркалу. И резинки для волос там же висели.
— Что соседи Резникова? — спросила она. — Костя?
— Я поговорил практически со всеми…
— И что, твоей физиономии не испугались? — пошутил Стива.
— Видел бы ты тамошние рожи, — хмыкнул Костя и не без гордости поставил в известность: — Меня за родного приняли и как на исповеди… Короче, Лидия Николаевна, на следующий день убийства Шубиной…
— Это в субботу, да? — уточнила она.
— Да, только поздним вечером. Примерно с десяти в квартире Резникова началась вечеринка, и началась с пения мужчины, голос похож на Аркадия, и женщины, причем женский голос пел, как сказали, по-оперному. Спели две песни, а вот потом пошла оргия: громкая музыка, хохот, женский веселый визг, шум…
— А что за песни? — заинтересовалась Гринбес.
— Тамошний контингент, Лидия Николаевна, если и слушает музыку, то попсу, поэтому не назвали, что именно пелось в ту ночь.
— Раз оперные рулады, то… возможно, романсы? — предположила Лидия Николаевна. — Они и сейчас популярны.
— Еще слышалось битье посуды, а следом смех, — дополнил Костя. — Соседи все как один отметили, что до этого шумными вечеринками Аркаша не отметился, его пытались образумить — стучали в стенку, верхние жильцы — в пол черенком швабры, на время шум затихал, потом возобновлялся, пока не пригрозили, что вызовут полицию.
