Нет уж. Ничего у злодеев не выйдет. Не собираюсь я их грехи на себе нести!
Я встала на четвереньки, дождалась, пока голова перестанет кружиться, поднялась и медленно, осторожно, останавливаясь и отдыхая, двинулась вдоль стены. Эх, сейчас бы факел! Или огниво. А то ведь в этой кромешной темноте и не поймешь, куда идти и в какой стороне выход. Руки нащупывали шершавый камень, ноги спотыкались о неровные плиты, где-то вдалеке раздавался тихий звук падающих капель. Я шла на этот звук, стараясь не думать о том, как буду выбираться из запертого подвала. Главное, до двери дойти, а там уж чего-нибудь придумаю. Греметь буду, ногами колотить, руками, но выберусь.
Стук капель приблизился, стал чуточку громче. Я попыталась идти быстрее, но тут же запнулась и едва не упала. Хорошо, за выступ стены уцепилась. Отдышавшись, снова двинулась вперед.
Сколько так шла – не знаю. Время под землей тянулось иначе, чем на поверхности, трудно было сказать, минута прошла или час. Я брела, потеряв представление о том, как долго уже иду, и почти отчаялась, когда дорогу мне преградила выложенная из песчаника стена. Я не помнила, чтобы в тех залах, которые видела в прошлый раз, были такие стены. Душу захлестнул страх. А что, если не сумею выбраться? Что, если не найду выход?
Отчаяние придало сил, и я снова двинулась вперед, вдоль шершавой на ощупь стены, убеждая себя, что рано или поздно она закончится. Время шло, а стена все тянулась и тянулась, сворачивала куда-то и вновь выпрямлялась, пока я не поняла, что хожу по кругу. Вернее, не по кругу, а по периметру большого каменного мешка, из которого не было выхода.
Испугавшись, я ускорила шаг, торопясь убедиться в своей правоте, и наткнулась на узкую, почти незаметную щель, наглухо закрытую досками. Мать-Создательница! Это что же, меня тут замуровать решили? Как крысу?
Перед глазами все поплыло. Я прислонилась к камням, пережидая слабость, а потом принялась колотить по деревянной преграде, пытаясь ее выломать.
Если бы это было так просто! Прибита она оказалась на совесть, и стояла намертво.
Давай, Илинка, думай! Должен быть какой-то выход! Нельзя просто так сдаваться.
Я закрыла глаза, глубоко вздохнула, стараясь прогнать панику, и представила, что смотрю на вышивку. Если это в комнате у арна сработало, может, и здесь поможет?
Темнота ожила. Она больше не была пустой и вязкой, нет. Все пространство вокруг мерцало красными нитями, похожими на жилы, наливалось силой, дышало. Нити тянулись по стенам, пульсируя и мерцая, и я внезапно поняла, что уже видела подобное. Там, в моем сне. Я коснулась одной из жил и почувствовала под ладонью тепло. Казалось, камень ожил. Он тонко звенел под моей рукой, торопил, звал за собой.
Прислушиваясь к этому зову, я двинулась вперед. Нити сплетались вместе и расходились, их становилось все больше, они выступали из стены, и мне казалось, что я очутилась внутри какого-то гигантского животного. Словно бы гора, на которой стоит Белвиль, и не гора вовсе, а разумное существо, которое живет, дышит, мыслит и принимает решения. Я не знала, доброе оно или злое, не понимала, почему слышу его зов, но надеялась, что эта неведомая сила мне поможет.
Между тем нитей стало так много, что они почти полностью заполнили стену, скрыв ее под плотной канвой. Они шевелились, словно живые, манили, вели меня за собой. А потом я почувствовала его. Замок. Тот самый, из моего сна. И стена поддалась, прогнулась, пропуская меня вперед и выводя в длинный круглый коридор, подсвеченный алым мерцанием. Дальше все было знакомым: пещера, огромный пульсирующий камень, тихий равномерный стук. Он снова звучал у меня внутри, просил, умолял, требовал. И я сдалась. Подошла к камню, приложила к нему ладони и замерла, сраженная тем, что увидела. Внутри, в самой сердцевине, виднелась огромная плита – древняя, отполированная до блеска, похожая на те, что когда-то давно для жертвоприношений использовали. Вокруг нее стояли курильницы с дымящимся фимиамом, а в воздухе, прямо над плитой, парил большой изогнутый нож.
«Помоги!» – услышала я беззвучный крик, и в душе что-то дрогнуло, отозвалось на этот призыв. Я снова закрыла глаза и попробовала посмотреть на камень внутренним зрением. Преграда исчезла. Я протянула пальцы к сверкающему ножу, коснулась криво изогнутой ручки и... В ту же секунду какая-то неведомая сила отбросила меня назад, поволокла и выкинула из тоннеля, и я очутилась в том самом каменном мешке, в котором меня оставил Владко.
***
Штефан
Он торопился. Тащил по двору мерзкую бабу, а сам ругал себя, на чем свет стоит. Не уследил. Подставил девчонку под удар, не подумал, что на ней отыграться могут. А этим тварям все мало. Не смогли его извести, так за служанку взялись, ни в чем не повинную душу погубить решили.
Штефан скрипнул зубами. Рагж! За то время, что его не было, Белвиль превратился в настоящее змеиное гнездо. Не замок предков, а вертеп разбойников!
Он завернул за угол и вышел к спуску в подземелье. Дверь в подвал была распахнута. Плохо. Значит, где-то в тайных ходах девчонку закрыли, а их под замком столько, что и за сутки не обойти. Дед когда-то показывал ему старые замковые коридоры, но предупредил, что большинство из них ловушками да тупиками заканчиваются.
Штефан нахмурился.
– Ну? – встряхнул он Салту. – Где девчонка?
Копна испуганно охнула, но ответить не успела.
– Ваше сиятельство! – послышался голос Бранко. Звучал он так радостно, что Штефан удивленно оглянулся и увидел торопливо пересекающего двор друга. – Ваше сиятельство, парни наши приехали, – подходя ближе, доложил Бранко, и он почувствовал, как на душе, впервые за последние дни, светлее стало.
– Где они?
– На конюшне, лошадей распрягают.
Друг кивнул на Салту и спросил:
– А с этой что? Чего она как студень трясется?
– Бери парней и бегом в подземелье, – не ответил на его вопрос Штефан. – Эти изверги девчонку там заперли.
– Илинку? – потемнел лицом Бранко.
– Да. Ты Владко нашел?
– Нет его нигде. Стражники ищут.
– Плохо, – процедил Штефан, снова почувствовав навалившуюся тьму. – Ладно, иди за парнями, а я пока сам…
Он не договорил, толкнув домоправительницу к спуску в подвал.
– Я быстро, милорд, – откликнулся Кражич, но Штефан его уже не слышал. Вслед за Салтой он спустился в подземелье и зажег прихваченный с собой факел.
– Ну? Где она?
Он огляделся по сторонам.
– Я не знаю, милорд, – задыхаясь, проныла баба. – Это Лершик с Владко, я ни при чем. Не знаю я, где они девку закрыли!
Штефан посмотрел в лживые черные глаза. Правда, не знает? Или врет?
В этот момент со стороны входа послышался шум, и в подземелье ввалилась толпа.
– Безоблачного дня, Ваше сиятельство! – раздался могучий бас Давора, старого верного друга, прошедшего с ним бок о бок всю войну.
