Примером одного из таких случаев нашей практики может служить история мужчины, который умирал от рака и для которого ничего не существовало за пределами этого материального мира, поскольку он верил только в то, что мог постигнуть исключительно при помощи своих пяти чувств физического восприятия. Его врач в момент начала заболевания дал ему не более трех лет жизни, из которых тогда ему оставалось еще два года, поэтому он решительно был настроен дожить до конца «официально» отведенный ему срок. Он обладал такой силой воли, что несмотря на свое полное истощение и изнуренность болезнью крепко держался за металлические перекладины изголовья своей больничной кровати, как будто это было его единственной возможностью не сдавать своих позиций, оставаясь до последнего в физическом теле. Тем, кто видел его состояние, трудно было поверить, что он все еще не хотел покидать это измученное болезнью тело, но страх полностью прекратить свое существование намного превышал все его физические страдания, и он прилагал отчаянные усилия, чтобы держаться до конца и оставаться живым во что бы то ни стало. Мне пришлось проводить целые дни напролет в длительных беседах с ним, во время которых я постоянно отрывала его руки от перекладины кровати, рассказывая ему о моих собственных убеждениях, что смерть — это вовсе не полное исчезновение человека, как он это себе представляет, прежде чем непробиваемая стена его убеждений пошатнулась и дала трещину и он хотя бы на мгновение смог допустить такую возможность. Хотя внешне он и продолжал сопротивляться, тем не менее у меня сложилось впечатление, что иногда он на некоторое время покидал свое тело, а потом снова возвращался в него.
Подтверждением этому был также опыт, полученный его женой во время работы по расторжению связей между ними, которую я проводила с ней для того, чтобы помочь ей отпустить его. Она сообщила мне, что ей удалось увидеть его вне своего тела, при этом он выглядел здоровым и счастливым. Это успокоило ее, помогло снять напряжение и в какой-то степени подготовиться к его физической смерти. Я упорно продолжала работать с ним, постоянно давая ему такие словесные установки, как «Расслабьтесь!», «Отпустите напряжение!», «Позвольте себе свободно парить вне тела, и это избавит вас от страданий и уменьшит физическую боль», а впоследствии стала предлагать ему также, чтобы он осмотрелся вокруг себя и постарался почувствовать присутствие кого-либо из своих умерших родственников, — возможно, некоторые из них с нетерпением ожидают встречи с ним и хотят помочь ему перебраться в другое измерение— туда, где они теперь продолжали свое существование.
В этот самый момент я остро почувствовала присутствие своего собственного отца, который умер несколько лет назад. Он очень часто появляется, чтобы помочь тем, кто нуждается в сопровождении, когда для них наступает момент перехода за черту, которая разделяет живых и так называемых мертвых, если по какой-либо причине их не встречают за этой чертой знакомые фигуры родственников или близких друзей. Я поделилась с умирающим ощущением присутствия моего отца и попросила его сделать мне одолжение — передать моему отцу несколько слов от меня, когда они смогут встретиться с ним по ту сторону бытия. Вначале он решительно и даже с ожесточением отверг эту мысль, но я продолжала упрашивать его, настаивая на своем. Вдруг совершенно неожиданно, громким и полным убеждения голосом он сказал: «Хорошо, я готов. Пожалуйста, помогите мне уйти». С этого момента моя задача была облегчена, так как теперь я заручилась его содействием и наши усилия объединились. Он больше не хватался за перекладину кровати, а лежал спокойно, и его боевой настрой куда-то улетучился. Некоторое время спустя он впал в глубокое коматозное состояние, его дыхание стало затрудненным, что говорило о том, что он едва был связан со своим физическим телом, которое бессознательно и автоматически реагировало на приближение момента окончательного освобождения. Я продолжала свои наставления, ориентируя его следовать за моим отцом, который увлекал его за собой, прочь от телесной скорлупы к свету высших миров.
Прошло приблизительно три года после его смерти, когда совершенно неожиданно нам довелось стать свидетелями продолжения этой историй. Мы с дочерью по просьбе обратившихся к нам за помощью людей работали вместе, как мы это обычно делаем. Среди тех, кто попросил нас о помощи на этот раз, был один мужчина, который хотел удостовериться, пересекла ли его умершая мать границу физического плана. Ему приснился сон, сильно обеспокоивший его, в котором она предстала ему ужасно больной, именно такой, какой он видел ее в последний раз незадолго до смерти, произошедшей несколько месяцев назад. Он обратил наше внимание на то, что во сне она выглядела потерянной, и добавил, что в отличие от него, она не верила в продолжение жизни после смерти.
Мы приступили к работе, и буквально в тот самый момент, когда мы мысленно попросили водительства Высшего «Я», я вдруг увидела на внутреннем плане этого мужчину, умершего три года назад, что меня крайне удивило. Он выглядел очень веселым и беспечным и со своей обычной усмешкой старого проказника сообщил: «Я пришел сказать вам, что вы были правы. Я все еще продолжаю жить. Когда вы пытались объяснить мне это,
я вам не верил. Помните, как я сопротивлялся и отчаянно воевал с вами? Я вел себя как самый последний хулиган и как самый настоящий подонок! Тяжелую работку я вам задал! Вы так старались помочь мне, а я грубил. Сейчас я пришел, чтобы попросить прощения». После этого он попросил передать его вдове, что он действительно очень любил ее и очень сожалеет, что вел себя как «самый настоящий подонок». Все это произошло за несколько дней до дня рождения его жены, поэтому его слова были для нее настоящим подарком. Некоторое время спустя я поняла, что общего было между ним и той женщиной, в отношении которой мы собирались провести работу. Ни он, ни она во время своей земной жизни не верили в продолжение существования после смерти.
Другой случай нашей практики касается женщины, которая также умирала от рака последней стадии, но обладала глубокой верой в Бога. Она также была человеком твердого характера и большой силы воли и была чрезвычайно привязана к своим детям и внукам, а также к своим деньгам и имуществу. Ее дочь уже провела вместе со мной различные ритуалы растождествления, расторгнув связи, соединяющие ее с каждым членом семьи, поэтому ничто не держало ее и она могла свободно уйти, когда пробьет ее час. Время от времени она также уходила в бессознательное состояние, а потом опять приходила в себя и, будучи в сознании, была в состоянии разговаривать, и, бывало, доверительно признавалась, что не хотела умирать, и перспектива оставить все то, что было так хорошо знакомо, и близко ей, ради того, чтобы уйти в полную неизвестность, чрезвычайно пугала ее. Ее сила воли была настолько велика, что она продолжала упорно держаться за жизнь, несмотря на совершенно явное приближение конца и полное истощение ее жизненной силы. Она постоянно стонала и жаловалась, поскольку мысль о том, что умирая, ей придется расстаться со всем тем, что она так любила, в особенности со своей семьей, и остаться наедине с самой собой, приводила ее в ужас. Всю свою жизнь она очень боялась одиночества и именно по этой причине была крайне привязана к своим детям, причем эта привязанность порой доходила до отчаянного безрассудства. Я постоянно говорила ей о том, что нужно отпустить все, к чему она была привязана, и однажды предложила ей, чтобы она постаралась заглянуть по ту сторону этого материального мира и поискать кого-либо из умерших родственников или друзей, которые возможно уже ждут ее за чертой жизни и хотят поприветствовать ее. Это, как мне показалось, отвлекло ее от мрачных мыслей, и она тотчас стала звать: «Мама, мама...» — много раз повторяя одно и то же детским голосом и с детской улыбкой на лице. Она описала мне по-матерински радушную крупную женщину, которая, как она сказала, протягивала к ней руки. Я посоветовала ей побежать навстречу этому радушному объятию, как она, бывало, делала это, когда была ребенком, и уютно свернуться калачиком у нее на коленях, в ее ласковых объятиях, почувствовать успокаивающее прикосновение ее нежных рук, услышать ее голос, уверяющий в том, что теперь она уже никогда не будет чувствовать себя одинокой. Я была уверена в том, что женщина, которую она описала, была ее матерью, но позже ее дочь сообщила мне, что она была очень близка со своей бабушкой, которая была для нее как мать, и она всегда называла ее мамой. Она также сказала мне, что ее бабушка была очень крупной женщиной, полной материнской заботы и ласки, в то время как ее мать была женщиной худой, довольно безучастной, холодного и сдержанного нрава.
