Анна сперва подумала: пока мне будут делать кофе, кто-нибудь да уйдет, здесь подолгу не засиживаются. Но когда она вышла на улицу с теплым картонным стаканчиком в руке, ситуация не изменилась, и Анна растерянно застыла на пороге – куда теперь себя деть?
Старик кивнул ей приветливо, как старой подружке, похлопал по соседнему стулу, дескать, присаживайся.
– Я вам точно не помешаю? – спросила Анна. – А если закурю?
Он молча помотал головой, и Анна села рядом, хотя обычно терпеть немогла сидеть за одним столом с незнакомцами. Лучше уж вовсе уйти. Старик улыбнулся и заговорил. На этот раз он обращался не к какому-нибудь невидимому собеседнику, а к Анне.
– В самом центре Вильнюса есть маленькое кафе, примечательное тем, что столы и стулья стоят перед ним на улице поздней осенью и даже зимой. Один стул поставлен таким образом, что если сесть на него лицом к юго-западу, левым ухом можно услышать истории, которые рассказывает ветер.
– …Ветер? – переспросила Анна. – Эти истории рассказывает ветер? Ну надо же! Точно, игра в «испорченный телефон». Получается, я еще вчера угадала!
– Почти угадала, – улыбнулся старик. – Только почему «испорченный»? Вполне исправный телефон. Сейчас сама убедишься. Чур тебе водить!
Он встал и подал ей руку, помог подняться и пересесть на освободившееся место. Дружески похлопал по плечу, отвесил неглубокий поклон, скорее насмешливый, чем галантный, и стремительно пошел в сторону Святых Ворот; полы его серого пальто, расстегнутого по случаю хорошей погоды, развевались, как приспущенные паруса летучего корабля.
– В Лейне… – прошептала Анна, мучительно краснея от необходимсти говорить вслух.
Порылась в карманах, разыскивая сигареты, но так и не нашла. Сделала глоток приторно-сладкого карамельного кофе, внезапно опьянела от него, как от доброй порции рома и, расхрабрившись, начала снова, негромко, но твердо и очень внятно:
– На северной окраине Лейна, куда не забредают ни любопытные туристы, ни вездесущие продавцы сладостей, живет заклинатель книг. Люди приносят к нему книги, которые показались им бессмысленными, непонятными или просто слишком печальными. Одним книгам заклинатель играет на флейте, с другими о чем-то шепчется, запершись в кабинете, а иногда просто кладет закладку – птичье перо, обрывок записки, засушенный цветок. После этого история, записанная в книге, о чем бы она ни повествовала прежде, становится историей о великолепии и чудесах мира, хотя, как рассказывают те, кто не поленился проверить, все слова остаются прежними и даже не меняются местами.
Улица Диснос
(Dysnos g.)
Синий автобус Мария
Подумал: забавно, две лавки рядом, дверь в дверь, в одной товары для художников, в другой – товары, произведенные самими художниками, полуфабрикат и готовый продукт, выбирай, чего надо тебе. И еще мастерская, где делают рамы – через дорогу, такую узкую, что автомобили проезжают по ней каким-то чудом, вернее, проползают на минимальной скорости, практически втягивая живот и поджимая трепетные боковые зеркала.
Не планировал делать покупки, но все-таки зашел в лавку, вернее, галерею, где продавали картины, украшения, игрушки, керамическую посуду и прочую чудесную белиберду, которая производит неизгладимое впечатление – вот так, вся, скопом. И неизменно разочаровывает, когда начинаешь выбирать что-то конкретное – все не то и не так, неплохо, но не настолько, чтобы платить даже совсем небольшие деньги и тащить ненужные безделушки в дом. В идеале, в такой маленькой уютной галерее надо просто оставаться жить навсегда или хотя бы на пару дней, потому что главная ценность подобных местечек – атмосфера, а ее не купишь, не вынесешь, не присвоишь, не воспроизведешь.
Знал это заранее, все знал, столько раз заходил уже в подобные лавки – дома и во всех городах, куда приезжал больше, чем на пару часов. Было в них какое-то необъяснимое притяжение. Всякий раз даешь себе слово не тратить время и деньги на ерунду, но не успеешь оглянуться, как уже сидишь в облезлом плюшевом кресле, в глазах рябит от разноцветных пятен «под импрессионизм», на тебя таращатся глиняные ангелы, тонконогие куклы с вдовьими лицами, деревянные коты и тряпичные зайцы, разглядываешь самодельные открытки и блокноты под вкрадчивый шепот продавщицы: «Совсем недорого, уникальная авторская работа, единственный экземпляр». И уходишь потом с пухлым свертком, перебирая в уме имена друзей и коллег: кому можно будет это подарить? Клянешься себе: «Больше никогда», – и заранее знаешь, что нарушишь этот обет прежде, чем пропоет петух – и хорошо, если только трижды.
Вот и сейчас не устоял.
Сперва решил, что в лавке никого нет. Успел подумать: надо же, столько соблазнительных мелочей оставили без присмотра! И тут откуда-то сверху, практически с небес, раздался глас; впрочем, скорее приветливый, чем грозный:
– У вас решительное лицо человека, только что давшего себе честное слово ничего здесь не покупать.
Поднял голову и обнаружил под самым потолком совершенно седую женщину с таким молодым лицом, что седая прическа казалась париком, надетым ради развлечения. Женщина восседала на вершине высокой стремянки и привязывала к самодельной люстре крылатую фею в бальном платье.
От растерянности сказал правду:
– Угадали.
– Это вы просто не знаете, куда попали. Сейчас мы это исправим. Меня зовут Агата, и без покупок от меня не уходит никто. Такова убийственная сила моего обаяния. У вас есть ровно минута, чтобы спастись бегством.
Рассмеялся. И, конечно, остался. Надо же помочь даме спуститься с небес на землю, особенно когда на ней туфельки на шпильках и платье почти до пят, а стремянка шатается, словно попала в невидимый для стороннего наблюдателя, но явно жестокий шторм.
Руки ее были легки и прохладны как шелк, глаза темнее безлунной ночи, а дыхание пахло медом июльского сбора, из луговых трав.
– Спасибо, – сказала она, оказавшись на твердом надежном полу. – Вы благородный рыцарь, возможно даже заколдованный принц. За это даю вам еще один шанс уйти отсюда без покупки. Бегите же, бегите!
Сама при этом держала за руку, явно не собираясь отпускать. Превосходный тактический маневр.
– По крайней мере, в награду за спасение я не продам вам картину, – решила Агата. – Вы явно приехали сюда из другого города – Киев? Краков? Калининград? – пока не понимаю, но явно на букву «К». В любом случае, тащить с собой громоздкую покупку – не лучшая идея. Решено, картины не для вас!
Улыбнулся:
– Очень любезно с вашей стороны беспокоиться о моем багаже. А я действительно из Киева, вы угадали. Удивительно все-таки, что у вас в городе почти со всеми можно договориться по-русски. Честно говоря, не ожидал.
– Да у нас почти на любом языке почти со всеми можно договориться, – отмахнулась она. – Такой уж мы, виленчане, сговорчивый народ! Однако вы нравитесь мне все больше. Придется предложить вам кофе. Не стесняйтесь, это обычная часть обольщения, и при этом ни к чему вас не обязывает. Равно как и моя болтовня. Просто настроение сегодня такое – хочется всех дразнить и задирать. И немножко кокетничать. Но как назло, почти ни одного покупателя. Вы третий, за весь день. Вторники в этом смысле вообще дурацкие дни, хуже воскресений и понедельников. Не знаю, почему. Хоть выходной переноси!
