– Я знаю, вы заметили, как я превратилась, – почти беззвучно сказала девушка. – Раньше, в другом кафе, сразу после полудня. Я обычно стараюсь на людях ничего такого не делать, но так уж получилось, надо было срочно вернуться домой, а летаю я гораздо быстрее, чем бегаю. Понадеялась на удачу, вернее, на особенности человеческого восприятия: люди обычно не замечают событий, которые не вписываются в их представления о возможном. Но вы все-таки заметили. И у вас было такое лицо, что мне стало стыдно. Вы, наверное, решили, что у вас галлюцинации, испугались, что сходите с ума. Или еще что-нибудь похуже. Полдня совестью мучилась, а потом все-таки решила вас найти и поговорить. Благо вы, приезжая, надолго здесь не задержитесь, вам еще и не такое можно рассказать.
– Что? – беспомощно переспросила Слава.
– Ничего, – отрезала незнакомка. – Именно что ничего! Ничего не случилось, вы не сошли с ума. С вами все в порядке. Просто я… ну, немножко оборотень. Даже, честно говоря, не то чтобы немножко, а совсем. Окончательно и бесповоротно. Так иногда бывает. И вы меня случайно застукали в момент превращения. Вот и все.
Слава молчала, оглушенная не столько ее монологом, сколько грохотом собственного сердца и пульсацией крови в висках.
– Если хотите что-нибудь спросить, спрашивайте сейчас, – наконец сказала брюнетка-оборотень. – Мне домой надо. У меня еще куча дел.
И Слава решилась. Оборотень она или нет, а про пальто надо узнать, а то потом локти буду кусать. И так уже осталась без чудесной книжки про дворы. Слишком много потерь для одной небольшой прогулки!
– Я еще тогда, днем хотела спросить, где вы одеваетесь, – сказала она. – В смысле где покупаете одежду. Но вы так быстро ушли… улетели, и я не успела.
– Вам нравится? – обрадовалась брюнетка.
– Да не то слово.
– Спасибо! – просияла она. – Это я сама придумала и сшила.
– Ничего себе! – изумилась Слава. – Ну вы и мастер!
– Мои друзья тоже так говорят. Уговаривают меня заняться дизайном одежды всерьез, а я никак не решусь.
– Зря, – твердо сказала Слава. – Лично я бы такое пальто сразу купила, не раздумывая. Хотя, честно говоря, вряд ли оно мне пойдет.
Брюнетка внимательно оглядела ее с ног до головы.
– Да, вам нужен совсем другой покрой, – заключила она. – Не приталенное, а, наоборот, широкое, сужающееся книзу. И длинное. И яркие цвета пусть будут в основном на спине, а впереди, например, серый, оливковый и темно-синий. Какое-нибудь такое, смотрите. Сейчас!
Она разгладила мятую салфетку, достала из кармана карандаш, стремительно набросала эскиз длинного бочкообразного пальто, разбила его на несколько неравных частей, подписала цвета: «красный», «хаки», «оранжевый», «что-нибудь в цветочек». Вручила Славе, сказала:
– По этому эскизу любой хороший мастер вам отличную вещь сошьет. Заодно у вас теперь есть доказательство, что я не галлюцинация. Больше не будете бояться, что чокнулись. Моя совесть чиста! Можно лететь домой.
И действительно улетела. Предварительно превратившись в ворону. Слава так и не поняла, как она это делает: только что сидела на стуле нарядная черноглазая барышня, увлеченно рисовала ее будущее пальто, миг – и нет никакой барышни, только крупная серая черноголовая птица взлетела со стула, перевернув напоследок многострадальный картонный стакан. А нарисованный ею эскиз остался. Совершенно невозможно игнорировать этот невероятный, ни в одну нормальную человеческую голову не способный вместиться факт. И хорошо, что невозможно. Всегда бы так.
Ужасно все-таки жалко, что Розе об этом рассказывать бессмысленно, – думала Слава, пряча эскиз в потаенный карман рюкзака. – Никакого толку, только перепугается: совсем моя детка спятила, беда!
* * *
Ужасно все-таки жалко, что пересказывать Славке мое загадочное происшествие с дворовыми зеркалами совершенно бессмысленно, – думала Роза, сидя с бокалом вина под полосатым тентом кафе в туристической зоне Старого города, куда ее, оглушенную удивительными видениями, любезно доставил внезапно включившийся автопилот. – Так хочется ей все рассказать! Но нельзя, не поверит. Я бы и сама не поверила, будем честны. Только перепугается: совсем мамаша спятила, куда теперь такую девать? Виду, скорее всего, не подаст, скажет что-нибудь бодрое, но кому от этого легче.
Ладно, ничего не поделаешь, обойдемся. Я – без вдохновенных рассказов о необычайном, а Славка – без моих дурацких чудес. Невелика потеря. Ценность имеет только собственный опыт, а не чужая болтовня неведомо о чем.
А все-таки про ворону, – думала Роза, – надо ей рассказать. Готова спорить, Славка тоже заметила, как она превратилась. В этом деле я для нее не просто невовремя свихнувшаяся старая дура, а ценный свидетель. Свинством было бы промолчать.
* * *
– Свинством с моей стороны было бы промолчать, – сказала Роза, столь мрачно и решительно, что Слава заранее содрогнулась.
Она вернулась в гостиницу всего на несколько минут позже матери, но та уже успела переодеться и устроиться на диване с таким скучающим видом, как будто и правда провела здесь полдня.
– Ты о чем? – неохотно спросила Слава, невольно вообразив, до каких ужасных вещей можно успеть додуматься за полдня одиночества. И невольно же прикидывая, удастся ли благополучно завершить очередной задушевный разговор хотя бы к полуночи, или лучше сразу приготовиться выяснять отношения до утра.
– О девице в пестрой одежде. Из кафе. Которая мне не понравилась, помнишь? Она же и правда превратилась в ворону.
– Что?!
– Та девица превратилась в ворону у нас с тобой на глазах, – повторила Роза. – Если ты тоже это заметила и потом весь день гадала, не сошла ли с ума, то нет, не сошла. А если ты ничего такого не видела, можешь считать, что я перегрелась на солнце. Или, наоборот, простудилась. Или просто не выспалась, что, кстати, чистая правда. Впрочем, неважно. Я видела, как она превратилась. Надо было сказать тебе сразу, но я струсила. Извини.
Слава недоверчиво уставилась на мать. «Какие эльфы тебя подменили? – явственно читалось в ее глазах. – И что эти бедняги намерены делать с оригиналом? В смысле сколько приплатят, чтобы я согласилась взять его назад?»
– Спасибо, – наконец сказала она. – Я же и правда подумала, что это галлюцинация. Старалась отвлечься от черных мыслей, но все равно успела сочинить себе отличную опухоль мозга и остекленеть от страха. Но все, как ни странно, закончились хорошо. Под вечер эта ворона объявилась снова. Специально чтобы извиниться за беспокойство. Сказала, она «немножко оборотень», с каждым может случиться. И кстати, возмутившее тебя пальто она сшила сама.
– Тогда беру свои слова обратно, – растерянно откликнулась Роза. – Для птицы совсем неплохо. И знать, что все эти пестрые лоскуты давным-давно утратили актуальность, она не обязана.
– Да ладно тебе, – улыбнулась Слава. – Вот я вроде бы человек, а все равно такое хочу.
