А разве было иначе годы спустя, когда он пошел в бой по-настоящему? Он научился превращать этот прилив адреналина в чистое осознание всего вокруг, научился делать его Полярной звездой сосредоточенности сознания, когда вокруг летают пули, щелкая над головой, когда ракеты врезаются в кирпичи справа и слева. Разве не было это той же самой лихорадкой, тем же самым ощущением жизни и причастности, которое не покинуло его даже тогда, когда упал первый убитый? Он смотрел на нервную энергию, плещущую из тела Стэндэрда, четко понимая, что ощущает молодой инспектор. «Мы любим войну», – подумал он. Это записано в коде, управляющем нами. Никто не помнит о Гее, богине Земли, но кто же забудет Марса, бога войны?
– Вы уверены, что наши переговоры не могут быть перехвачены? – спросил Стэндэрд в тишине. Его голос прозвучал слишком громко, будто громкоговоритель на стадионе, и Дэкерт дернулся.
Хейл едва оторвал взгляд от пультов:
– Вряд ли.
Стэндэрд понимал, что не следует спрашивать у Хейла разъяснений, не сейчас, и поглядел на Дэкерта. Тот сделал вид, что не заметил этого, возвращаясь из размышлений и глядя на экран посередине ЦЕНТРа. Но Стэндэрд продолжал пристально смотреть на него, и Дэкерт решил ответить:
– Они используют мультидиректорные антенны и компрессоры голоса и данных. Если китайцы что и засекут, то это будет похоже на фоновый шум посреди множества других работающих каналов связи по всей Луне. Они не смогут понять его структуру, чтобы начать расшифровку.
– Разумеется, – сказал Стэндэрд. – Спасибо, коммандер.
Шаттл скользил над безликим ровным рельефом; Дэкерт не видел ничего знакомого. Море Ясности представляло собой кальдеру диаметром почти семьсот километров, засыпанную вулканическим пеплом и усеянную метеоритными кратерами и ярко-белыми кольцами эжекты вокруг них. Но Дэкерт почему-то почувствовал, что десантники уже приближаются к своей первой цели – повороту влево к горам Хэдли и новому развороту к Апеннинам. Потом они полетят по маршруту, разработанному для них Тэтчем, к северному краю кратера Конон. Дэкерт поглядел на специалиста по ВКД и увидел, что тот обливается потом. Тэтч очень хотел, чтобы ему позволили отправиться на разведку, рвался в бой с момента смерти Коула. Возможно, если бы он побывал там, с остальными, это послужило бы ему катарсисом, но Хейл не позволил никому из гражданских принимать участие в операции. Огромное тело Тэтча едва умещалось в замшевом кресле, на котором он сидел, а нечесаные кудри каштановых волос падали на глаза. Он ерзал, будто медведь в клетке, в этой крохотной комнате, и рвался на свободу.
– Сотня кило, и они в трубе, – пробормотал он, посмотрев на Дэкерта.
Дэкерт кивнул и отвел взгляд. Повернул кресло влево, в сторону Лэйн, и стал глядеть, как она просчитывает параметры угроз на «Квантуме». Она сидела с прямой спиной, подавшись всем телом к экранам. Такая маленькая – но сейчас она была самым главным человеком в этой комнате. Стэндэрд сразу поник, когда она отчитала его в кают-компании, будто генерал солдата, пару дней назад. Тэтч исполнял ее приказы беспрекословно, даже если был с ними не согласен, и даже Хейл обходил ее стороной – видимо, понимая, что не стоит начинать конфликт, в котором не сможешь победить. Она была женщиной, на мужской Луне, одна она на полсотни их, но такие вещи ее никогда не волновали. В ее понимании люди могли быть либо слабыми, либо сильными – и это хорошо согласовывалось с требованием самой Луны. В глубине души Лэйн знала, что она сильная, несмотря на все свои слабости. И это необъяснимым образом ощущали все вокруг.
Ее подход к делу был столь же прост, как и его, ты делаешь свое дело, я делаю свое дело, а все остальное – шумовой эффект. Даже Уотерс, человек, которому Дэкерт доверял больше всех, не всегда осознавал это. Из всех них Лэйн лучше всего знала, что на Луне имеют значение только профессионализм и уважение, – быть может, потому, что всю жизнь ей приходилось доказывать остальным, чего она стоит. В любом случае она могла быть уверена в том, что, встретившись взглядом с Дэкертом, увидит в его глазах это уважение.
Он не мог представить себе, чтобы Лэйн работала под началом человека, который не делал бы этого.
– Внимание всем, отсчет до Игры – одна минута, – сказал Хейл. – Начинаем проверку.
– Двигатели в норме, – отозвался Кворлз.
– Пассивный радар работает в режиме переднего обзора, – сказала Лэйн. – Аппаратура противодействия включена.
– Они на траектории ко второму этапу, – сказал Тэтч. – Смена курса два-четыре-ноль, пятьдесят одна секунда по отметке пилота.
Хейл кивнул.
– «Призрак», как поняли?
– Э-э, вас понял, «Дом-1», – ответила Кабрера спустя пару секунд. – Все системы в норме, начинаем отсчет до Игры по моей отметке.
Дэкерт переключил канал связи на внутренний, обращаясь к Уотерсу на летной палубе.
– Вернон, это Дэкерт. Мы готовы к ПСО?
– Подтверждаю, коммандер. Шаттл номер два прогревается, на борту три скафандра с двигателями, полетный план «Бета-1» загружен.
– Принято, – сказал Дэкерт, кивнув и поглядев по сторонам. Услышал ли его кто-нибудь в ЦЕНТРе? Если и услышали, то не подали виду. Было решено, что в случае необходимости поисково-спасательной операции полетят Хейл, Дэкерт и Тэтч, а Уотерс примет командование станцией. Уотерсу это не понравилось, но Дэкерт понимал, что не может еще раз подвинуть в сторону Тэтча, а еще ему было нужно, чтобы Вернон и Лэйн остались на «Ясности-1» – на тот случай, если все окончательно полетит к чертям. Кворлз настроил двигатели на скафандрах, согласно его указаниям, спрятавшись в Дыре, чтобы никто не заметил, что именно он сделал. Десантники установили вокруг станции противоракетные установки, лазеры и ЭМИ-защиту; теперь станция ощетинилась, будто крепость викингов, очутившаяся на мертвой поверхности Луны. Все было готово, но Дэкерт молился Богу, чтобы все это не понадобилось. Если его что и успокаивало, так это совершенно расслабленная речь Кабреры, держащей связь со станцией.
– Игра – три, два, один, старт.
Шаттл опустил нос и снизился, накренился, поворачиваясь влево, и развернулся почти на сто восемьдесят градусов.
– Сбрасываю до 1300 узлов, полет на дистанционном, маршрут «Альфа-1», – сказала Кабрера. – Сто сорок кило до кратера Арат.
Они увидели скалистые отроги Лунных Апеннин в инфракрасном изображении, огромные массивы в размытом зеленом свете. Прямо впереди была изъеденная временем громада горы Хэдли. «Интересно, – подумал Дэкерт, – ведь где-то там, в темноте, остались ровер и посадочный модуль «Аполлона-15». «Аполлон». Что там сказал Армстронг, когда первым ступил на Луну? Огромный шаг для всего человечества?»
«А теперь мы делаем шаг назад», – подумал Дэкерт.
– Все хорошо, «Призрак», – коротко и четко сказал Хейл. Дэкерт огляделся. Все они надеялись, что так оно и есть.
18
СИГНАЛ ТРЕВОГИ ПРОЗВУЧАЛ ЧЕРЕЗ ДВЕ МИНУТЫ после того, как шаттл начал полет между горами, точно так, как в худших кошмарах Дэкерта. Не низкий сигнал общей тревоги «Ясности-1». Но одиночный, будто сам не знал, на какую опасность указывает. И еще раз. Мучительная секунда, в течение которой он был единственным звуком, раздававшимся в ЦЕНТРе. А потом канал связи будто взорвался.
